Месть - блюдо, которое подают холодным. Блюдо которое подают холодным
Блюдо, которое подают холодным | Гримм вики
| “ | Заставка: Это парк смерти. Здесь он порождает жизнь, чтобы кормиться, и крики боли — музыка для его банкета. | ” |
Серия странных смертей приводят Ника и Хэнка к старой вражде между существами, и одну из сторон представляет Монро, который хочет отомстить за смерть своих друзей. Тем временем Джульетту продолжает беспокоить состояние Ника, а в Австрии помощник Ренарда идёт по следу той, кто носит ребёнка королевской крови.
В то время как Ник тестируется в медицинском центре, Монро и Розали ужинают в ресторане «Ворон-И-Роза», где он предлагает ей переехать к нему, где им встречается старый друг Монро Сэм Леони и где шеф-повар настолько любезен, что в качестве комплимента подает посетителям изысканные тарталетки. Конечно, строгий вегетарианец Монро не притрагивается к ним.
Тем временем в лесу, спотыкаясь и на ходу срывая с себя верхнюю одежду, держась за живот, бежит человек, после чего начинает карабкаться на дерево, где схлынивает в потрошителя, и его живот взрывается. На следующее утро детективы прибывают на место происшествия, и первой причиной смерти выдвигают предположение о нападении медведя или пумы. В полицейском участке они опрашивают жену умершего, которая рассказывает о недавней годовщине свадьбы, которую она праздновала вместе с мужем.
Тем временем в парке молодая пара обнаруживает новую жертву. Согласно ее виду, погибла она также, и в ее сумочке детективы находят чек из ресторана «Ворон-И-Роза», в котором, как оказалось, праздновала годовщину и первая жертва накануне своей смерти.
Прибыв в ресторан, Ник примечает, что все в кухне — свинорылы, а шеф-повар Грейдон Остлер, находясь в недобром настроении, предоставляет информацию о порядке с меню и с санитарной инспекцией. В участке детективы изучают заказы жертв и приходят к выводу, что в них нет ни одного общего блюда, что также отдаляет полицию от обвинения шеф-повара в убийствах. Дома Ник советуется с Джульеттой и узнает особенности произошедшего с жертвами — так называемый заворот кишок, а дома у Монро, где все собрались, чтобы отпраздновать съезд Беркхарда, узнают, что пропал друг Монро, с которым он встретился в ресторане, и что он тоже потрошитель, также как и первая жертва. Узнав о причине смерти, в лавке пряностей Розали находит информацию о грибе «Черная тоска», который вызывает вздутие и разрыв желудка у потрошителей. Тогда же она вспоминает о тарталетках, а детективы отправляются на поиски Сэма, который уже взобрался на дерево. Полицейские не успевают ничего сделать — Сэм погибает. Монро злится и говорит Нику, что если Гримм не разберется с происходящим, то разберется сам Монро.
Беркхард встречается с Остлером и излагает известную ему информацию о его манипуляциях. Тот, узнав в Нике Гримма, не скрывает своей причастности к убийствам, но открыто заявляет, что у полиции нет доказательств и что он будет продолжать готовить. Дома Ник советуется с Джульеттой, лихорадочно мечась от одного к другому, и в один момент замирает и впадает в анабиоз, но сразу же приходит в себя.
В магазине специй Розали тщетно пытается успокоить Монро, а когда в лавке появляется Ник, потрошитель заявляет, что не будет сидеть сложа руки, и решительно покидает магазинчик. Ник следует за ним.
Тем временем Остлер открывает коробку с только что доставленными грибами, после чего направляется домой. Монро преследует его, загоняя в тупик, где свинорыла ждут и другие потрошители, но вдруг появляются детективы и разыгрывают с Монро сцену, во время которой Ник стреляет в друга. Перед Остлером встает выбор: сознаться в убийствах и отправиться в тюрьму или быть растерзанным потрошителями, и, конечно, второму варианту он предпочитает первый и послушно пишет в участке признание.
В это же время Себастьян узнает, к кому на встречу приходила Фрау Пеш в номер 215.
Последовательность Править
Интересные факты Править
- Название серии — это часть известной пословицы: «Месть — это блюдо, которое подают холодным».
- В поэме «Испанская цыганка» Джорджа Эллиота рассказывается о попытке цыган создать новое общество в Африке. Это перекликается с событиями серии, когда шеф-повар ресторана заявляет, что они создают новый порядок существования.
- В конце серии Ренар говорит "А этот поросёнок сел в тюрьму". Отсылка к пальчиковой детской считалке.
Блюдо, которое подают холодным
⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 7Следующая ⇒
Нью-Йорк
1978
Дена Нордстром погубила единственный шанс Сидни Капелло стать большим человеком на телевидении, но, как крыса в лабиринте, он быстро сориентировался и метнулся в другую сторону. В бизнесе бульварного чтива, где скорость решает все, Капелло взлетел к вершине, как выпущенная из пистолета серебряная пуля. Он пытался быть «свободным художником» и работать по найму, однако договариваться с редакторами о приличной оплате было муторно и проблематично, поэтому он изъял из процесса посредника и открыл собственную газету. Не отягощенный лишним бременем этики, совести и страха перед законом и притом нацеленный сделать все ради того, чтобы добыть историйку, Капелло со своей газетой оказался далеко впереди остальных участников гонки. Не заботиться чрезмерно по поводу достоверности фактов оказалось экономично. Меньше чем за год его малозатратная газетенка затмила прочую продукцию на стеллажах супермаркетов, и он намеревался удержаться номером первым, несмотря на растущую конкуренцию.
Он без всяких угрызений совести воровал почту, прослушивал телефоны и подкупал служанок, садовников и шоферов в домах известных людей, а то и подсовывал своих. Его жажда получить доступ к не подлежащим огласке сведениям была безгранична, и досье ФБР он читал легко, как букварь. Он знал, кто с кем спит, когда, где и в каких позах, у него под рукой всегда была парочка «свидетелей», а если требовалось, за некую сумму он мог обеспечить и замешанное в дело «третье лицо», неважно, существовало такое лицо в действительности или нет. У него был доступ к медицинским картам, банковским счетам, частным телефонным разговорам. Он знал, как раздуть до скандала любой полуфакт, не успеешь глазом моргнуть. Но главной причиной успеха Сидни была его способность позаботиться о будущем, отложить что-нибудь на черный день. У него была «страховочная» папка, раздутая от «лакомых кусочков» – фотографий, документов, которые он мог пустить в дело, когда придет тот самый черный день. Если неделя не задалась и новостей не хватало, он просто выуживал что-нибудь из этой папочки, добавлял несколько фактоидов[43] и запускал в печать. Стареющая кинозвезда потеряла ведущую роль в кино, когда ее цветные фотографии до и после пластической операции появились на первой полосе у Капелло только по той единственной причине, что неделя не задалась. Он любил быть на вершине. У него была папка, которую он называл «горячей», – готовая бомба с часовым механизмом «возьми их прежде, чем они прославятся». Он собирал информацию на детей актеров, музыкантов, государственных служащих, благодетелей человечества – вдруг пригодится. Это обходилось недешево, но что такое три или четыре тысячи долларов, когда речь о миллионных продажах? Он хотел иметь фору, быть наготове, как только человек рванет вверх.
Так и появилось дело Дены Нордстром и теперь лежало, тикало и ждало подходящего момента. Обычно Капелло воспринимал все только как бизнес, но в случае Дены у него была личная заинтересованность. Если бы не эта Нордстром, он мог бы сегодня быть продюсером на телевидении. Заняться Нордстром он поручил лучшему своему агенту – Барбаре Зофко. То, что она нарыла, превзошло его самые сладкие фантазии. Теперь ему оставалось только отдыхать, развалясь на стуле, и ждать момента, а человеком он был терпеливым. Это был грязный бизнес. Но не шантаж. Спроси его – и он скажет, что это просто увеселительное чтиво и что бизнес бульварных газет приносит гораздо больше денег, чем тот же шантаж. К тому же бизнес этот легален. Да что там, он заставляет тебя гордиться, что ты американец.
Если Сидни Капелло был пчелиной маткой, то Барбара Зофко была идеальной рабочей пчелой. Она хорошо его обслуживала. Грузная, бесформенная женщина с рябоватой, лоснящейся кожей, не уродливая, не красивая, мимо такой тысяча человек в день пройдут – не запомнят. Эта характерная особенность была ей на руку. Она вообще идеально подходила для своей работы.
Барбара Зофко не горевала, что приходится есть в одиночестве. Как раз наоборот. Она была полностью сосредоточена на работе и на следующем приеме пищи. Аппетит ее был ненасытен, она могла одна съесть большую пачку печенья, целый торт и дюжину пончиков за один присест. Если у нее и имелась характерная черта, то это был вечный голод. Зофко была одной из семерых детей и приехала из маленького городка, выросшего вокруг угольной шахты недалеко от Питтсбурга. Дочь неразговорчивого шахтера и состарившейся к тридцати годам матери, Барбара всегда чувствовала недостаток во всем: в любви, в деньгах, еде, и теперь, сколько бы она ни съела, ощущение сытости не приходило.
Делом Дены она занималась уже несколько недель, но пока не удалось нарыть почти ничего. Да, она часто меняла школы, и все помнят ее, но ничего конкретного. Похоже, задача предстоит не из легких. Труднее всего попасть в двигающуюся цель, а эта теледива с четырех лет только и делала, что передвигалась с места на место. В колледже она тоже не доучилась, Барбара раздобыла список ее сестер по сообществу и охотилась за ними по всей стране, но все впустую. Ни одна не сказала о Дене ничего дурного, а некоторые говорили только о том, какая она замечательная. Особа из Алабамы, соседка Дены по комнате в колледже, заговорила ее чуть не до смерти, взахлеб описывала, до чего Дена была восхитительной девушкой. Еле избавилась от нее. Она проследила карьеру Дены от одной частной телекомпании к другой, и ничего. Все твердили одно и то же: хорошая девушка; мы знали, что она далеко пойдет. Глухой тупик.
Самое время заняться непосредственно семьей. Когда Барбара зарезервировала комнату в единственном на весь Элмвуд-Спрингс отеле, ее первой мыслью было: «жареные креветки». Она всегда любила маленькие жареные креветки, но в первый же день ее ждало разочарование: у них не было обслуживания в номерах. Однако она воспрянула духом, увидев брошюру блинной и выяснив, что она находится недалеко. Барбара бросила сумки и сделала то, что всегда делала в незнакомом городе. Отправилась в ближайший супермаркет, взяла корзину и принялась кружить по секции хлеба и кондитерских изделий, как большая белая акула, чтобы обеспечить себя запасом сладостей на ночь. Наутро она постучала в дверь Нормы Уоррен:
– Миссис Уоррен?
– Да?
– Вы меня не знаете, но я здесь по делам государственной службы Джефферсон-Сити и хочу спросить, не могли бы мы поговорить относительно вашей кузины… Дены Нордстром?
Норма была застигнута врасплох, на что, собственно, и рассчитывала Зофко.
– Это конфиденциальный разговор.
– Ну… да, конечно. Проходите.
Они прошли в гостиную.
– Миссис Уоррен, в этом году штат Миссури открывает Зал славы Миссури, и ваша кузина получит награду «Женщина года».
Норма аж задохнулась:
– Ах, неужели? Серьезно?
– Да. Но мы не дадим сведений в прессу до следующего месяца, так что придется попросить вас держать эту информацию в тайне.
– Разумеется. Понимаю. Какая честь.
– Мы хотим, чтобы это стало сюрпризом.
Норма шепнула:
– Даже для Дены?
– Да. Особенно для нее.
– Понимаю. Слово даю. В ее честь, наверное, будет обед?
Зофко доставала из сумки диктофон и блокнот.
– Что, простите?
– Ну, обед… или там банкет, в честь награждения?
– А-а, да. Итак, что нужно от вас, миссис Уоррен. Некоторые сведения общего характера для официальной биографии.
– Это будет официальное мероприятие, гости в вечерних туалетах, да?
– Да, вероятно, и если у вас есть какие-то фотографии, которые мы могли бы использовать, школьные, скажем…
– А где это состоится? Здесь или в Джефферсон-Сити?
– В Джефферсон-Сити.
– А-а. Как думаете, а мне можно будет приехать? Публику туда пускают?
– Вам пришлют приглашение.
– Когда?
– Дата пока не утверждена, но вам дадут знать.
– Ох, я так волнуюсь, что сейчас в обморок грохнусь. Как думаете, нам позволят взять лишний билет для тети Элнер? Мы с радостью за него заплатим. Она ее двоюродная бабушка, ой, она небось просто взорвется от радости. А губернатор собирается присутствовать?
– Итак, насколько я понимаю, отец ее родился в Элмвуд-Спрингс…
Норма встала:
– Я так разволновалась, что ничего вам даже не предложила. Выпьете кофе или еще чего?
– Нет, спасибо, не нужно. Впрочем, выпью колы, если у вас есть.
Два часа спустя Норма все еще распевала о том, какой милой девчушкой была Дена.
– Мама ее работала, так что я водила Малышку в садик в доме Соседки Дороти и забирала пораньше, и она была такой миленькой, слов нет. Помню, отмечали ее четвертый день рождения и заказали большой именинный торт. Мама нарядила ее как куколку.
Зофко среагировала на слово «торт», поняла, что снова проголодалась, и постаралась сократить излияния родственницы.
– Миссис Уоррен, откуда, говорите, была родом ее мать?
– Не могу сказать. Не знаю.
Зофко навострила уши.
– Она никогда не рассказывала?
– Нет. Но она была очень хорошим человеком.
– И вы говорите, она скончалась?
Норма кивнула и переменила тему:
– И конечно, когда мы лично познакомились с Уэйном Ньютоном, мы чуть не выскочили из себя. Малышка устроила нам встречу. Она была к нам так добра.
– Миссис Уоррен, когда умерла мать Дены?
– Извините, не могу сказать наверняка.
– А когда уехала из Элмвуд-Спрингс?
– Ей было годика четыре с половиной, по-моему.
– Дене, в смысле. Ага. Как думаете, где я могу узнать о ее матери?
– Ну а вы скажите просто, что она не из Миссури.
Зофко решила, что хватит. Это можно и позже проверить.
– Миссис Уоррен, думаю, этого достаточно. Как только сделаем копии, сразу вернем вам фотографии. Вы нам очень помогли.
– Надеюсь. Знаете что? Простите, но я так и не услышала вашего имени.
– Барбара. – Она встала, пожала Норме руку и сказала: – Поздравляю.
Норма проводила ее до двери.
– Жаль, ее отец не дожил до этого дня. Передайте губернатору, что мы рады донельзя. Да, Барбара, и еще: вы же будете на этом обеде, правда?
– Наверняка.
– Надеюсь, мы окажемся за одним столом!
Норма помчалась в кухню и позвонила Маку на работу:
– Мак, я знаю один секрет. Но сказать не могу. Погоди, вот узнаешь, так обрадуешься! Больше ничего не могу сказать. Все.
После разговоров по кругу с двоюродной бабушкой Дены, миссис Элнер Шимфесл, Барбара Зофко покинула Элмвуд-Спрингс, и вся-то ее добыча состояла из двух банок финикового варенья, горы жареных креветок, распиравших пояс на брюках, да нескольких школьных фотографий. В остальном поездка вышла напрасной. Родственнички оказались скучными, типичные благопристойные провинциалы, посещающие церковь по воскресеньям. Ничего такого, что можно использовать. Отец, Джин, однажды был задержан за купание в городской водонапорной башне в компании других ребят. Даже Капелло ничего из этого не слепит. Единственной темой, которую можно еще помусолить, была мать. Барбара отметила, что и миссис Уоррен, и миссис Шимфесл были исключительно кратки и не горели желанием о ней распространяться. Обе ответили на вопрос о ней одинаковой фразой: «Не могу сказать наверняка».
Откуда же ей плясать? Барбара знала только, что, уехав из города, мать Дены устроилась на работу в каком-то магазине. Неведомо где. Но у Зофко были свои источники. Она раздобыла номер социальной страховки матери Дены и выследила ее от первого места работы до последнего. Нашла все записи о трудовом соглашении и раздобыла копии ее данных с каждого места работы. Они были все одинаковые. Имя: Марион Чапмэн Нордстром. Дата и место рождения: 9 сентября 1920, Вашингтон, федеральный округ Колумбия. Родители: умерли.
Записи о найме на работу были странными. Впервые обратилась с просьбой о выдаче номера социальной страховки в 1942 году и устроилась на работу в магазин женской одежды в Нью-Йорке, проработала до 1943-го, потом перешла в магазин «Гампс» в Сан-Франциско. А потом прыгала с одной работы на другую, переезжала из города в город. Из этих записей Зофко удалось выудить имена нескольких женщин, которые работали с ней вместе и до сих пор жили в Чикаго. Она полетела в Чикаго. Худая, бледная женщина по имени Джен слишком много курила и рада была поболтать.
– Я расскажу все, что смогу… но с тех пор, как мы вместе работали, прошло столько лет… Мне всегда было интересно, что случилось с мисс Чапмэн. Последнее, что я о ней слышала, – что она переехала в Бостон. Однако, да, я ее помню. О, мисс Чапмэн была та еще штучка.
– В каком смысле? – спросила Зофко.
Джен рассмеялась:
– В таком вот и смысле. Да, мисс Чапмэн была модница до мозга костей, одевалась безупречно. Мы все восхищались, как она за собой следит. Ни одного волоска не торчит, все на месте, накрашена идеально. Она была штучным товаром. И притом не заносчива, ничего такого, всегда такая любезная. Но она всегда нас немного сторонилась, что ли, не подпускала. Я, конечно, молоденькая была, лет восемнадцати, но, помню, мы все, младшие, хотели походить на мисс Чапмэн, одеваться как она, ходить как она, говорить как она. Мы удивлялись, почему такой девушке приходится работать. Знаете, с ее внешностью, с ее стилем… Я бы на ее месте подцепила богатея да уволилась и пальцем бы не шевельнула до конца своих дней.
Зофко удивилась, что женщина называет мать Дены девичьей фамилией.
– Вы не знаете, была ли она замужем?
– Нет, я такого не слыхала, чтоб была. Она не рассказывала. Не больно-то она стремилась общаться. И особо никуда не ходила, только на работу да домой. Не то чтобы ей не предлагали, нет. Люди из общества, в смысле, богатые люди часто ее приглашали на вечеринки, но она отказывалась. Очень вежливо, но отказывалась. Она одевала самых богатых женщин Чикаго, и если она скажет, что платье сидит хорошо, то его без вопросов покупали. Так, говорите, ее хотят наградить?
– Да.
– Ну успехов вам. Ежели ее найдете, скажите, что Джен из обувного отдела передает привет. Может, она и не вспомнит меня, но все равно передайте.
Неделю спустя Зофко откопала некую миссис Юнис Силвернейл в Бирмингеме, штат Мичиган. Она вместе с сестрой жила в доме для престарелых. Зофко объяснила, что собирает информацию для Государственной службы доходов. Люди всегда готовы помочь, когда речь идет о деньгах. Миссис Силвернейл и ее сестра сидели в маленькой гостиной, ели вишневый пирог и распинались о старых добрых временах. Они показали Зофко часы, которые магазин вручил миссис Силвернейл, провожая на пенсию. В конце концов Зофко напомнила им о цели своего визита. Миссис Силвернейл сказала:
– Знаете, когда вы позвонили, я стала рыться у себя, думала найти снимок мисс Чапмэн, нас каждый год фотографировали. Нашла тот год, когда она работала, гляжу, а ее-то и нет. Ума не приложу почему. Может, приболела в тот день. Она у нас точно работала тогда, я помню. А какая вам нужна информация?
Зофко откусила кусок пирога.
– Любая, все, что вы сможете вспомнить.
Миссис Силвернейл прикрыла глаза.
– Она всегда пользовалась духами «Шалимар» – я знаю, потому что в тот год продавала косметику, пока меня не перевели в секцию белья, и у нее была скидка как у работника магазина. У нас работало столько людей, где ж тут всех упомнить, но ее помню. Красивая такая женщина, с приятным голосом. Работала в отделе «Лучшие платья». Там бывало много богатых женщин, и все одевались в ее отделе, и, должна вам сказать, она была не менее элегантна, чем ее клиентки. А порою и более. Умела себя подать.
Это Зофко и раньше слышала.
– Не в курсе, у нее мужчины были?
– Нет, мужчинами она не интересовалась. Это факт. Сын владельца магазина, Маркус, приятной наружности парень, положил на нее глаз, а она ни в какую. Он с ума сходил по ней, проследил ее до дому и выяснил, что у нее был муж и остался ребенок. Умолял ее, говорил, положит на имя ребенка тысячу долларов, купит ей дом, машину, все что захочешь, только скажи, а она ему от ворот поворот. Вы же знаете, мужчины такие, чем сильнее их гонишь, тем они сильнее тебя добиваются. Господи, если бы он меня попросил, я б за него бегом побежала. Можно подумать, часто такое предлагают. Шансов-то не так много в жизни. Конечно, я тогда еще не познакомилась с мистером Силвернейлом, но она никаких дел не желала иметь с мужчинами, наотрез. И вскоре после того случая уехала. Не удивлюсь, если окажется, что по этой-то причине она и снялась с места. Но в конце концов он женился. На этой девушке из… из дамских сумочек, забыла, как ее… вот и все, что я знаю.
Днем позже Зофко сидела в своей квартире, поедала кукурузные палочки и изучала добытые сведения. Сдаваться она не собиралась. Читала и перечитывала записи с мест работы и заявления о приеме, которые удалось достать, и вдруг обратила внимание на одну деталь. Магазин женской одежды «Лили» упоминался во всех ее резюме и вдруг после 1946 года перестал появляться в записях. Почему? Не случилось ли там чего-то такого, что могло послужить причиной для бегства? Такого, что она предпочла утаить? Почему она ушла с работы? А может, ее уволили? Может, за воровство? Или за связь с женатым мужчиной?
У Зофко забрезжила надежда. Она отправилась в читальный зал нью-йоркской библиотеки, чтобы проверить, не проскакивало ли чего в газетах за те годы, и нашла-таки. Магазин эксклюзивной женской одежды «Лили», «одежда для женщин с тонким вкусом», Парк-авеню, 116. Она просмотрела административные отчеты. Оказалось, что дом 116 на Парк-авеню выкуплен у Уильяма Джей Риктера и продан Лили Карлотте Стайнер в 1935-м и вновь продан исконному владельцу Уильяму Джей Риктеру в 1944-м. С этого момента все пошло как по маслу. Она позвонила женщине, которая работала в отделе переписи населения Нью-Йорка, а заодно была на окладе у Сидни, и велела прислать все, что у нее есть, на Лили Карлотту Стайнер. Оставалось ждать.
Информацию доставил посыльный. Зофко вскрыла конверт, словно это была пачка конфеток «М&М», и жадно, с наслаждением прочитала содержимое:
Стайнер, Лили Карлотта.
Дата и место рождения: Вена, Австрия, 1893.
Переехала в Нью-Йорк, поселилась в районе Йорквилл[44] на 85-й Ист-стрит, 463. Владела магазином модной женской одежды вплоть до своего ареста. Тесно сотрудничала с членами Американской нацистской партии, 13 декабря 1946 г. обвинена в шпионаже и осуждена на десять лет тюремного заключения. Умерла в 1962 г., в возрасте 69 лет, в Милуоки, штат Висконсин.
Капелло прочитал эту информацию и посмотрела на Барбару.
– Что я могу сказать? Лучшего просто быть не может. Ты – номер один.
Барбара Зофко была счастлива. Она любила радовать босса.
– Долго она работала на Стайнер?
– Около восьми месяцев.
Капелло кивнул:
– Этого достаточно, более чем достаточно. Оформи это так: Гитлер, холокост, лагеря смерти – полный набор.
Зофко вернулась в свой кабинет, села и набросала несколько простых заголовков и фраз:
«Позорное нацистское прошлое Дены Нордстром… мать – военная преступница… лидер Американской нацистской банды… Дочь нацистской шпионки теперь на телевидении Америки. Мать – близкая подруга Гитлера, из подтвержденных источников… Содействовала делу нацизма… Признание нацистского военного преступника: самая популярная телеведущая Америки – дочь нацистской шпионки…»
Полностью она оформит попозже. А сейчас – обедать. В конце концов, никакой спешки нет. Нордстром пока еще недостаточно звезда. У них есть время в запасе, чтобы приукрасить, добавить «свидетелей», «доказательств». Нет, пора как следует пообедать. Она заслужила награду, она поработала на славу, раздобыла ядерную бомбу, а не историю. Не то чтобы к ней не подкопаешься, она не закончена, может оказаться дутой, но дело свое сделает. Барбара уберет ее в папку, к остальным. Эта маленькая ручная граната подождет когда Сидни Капелло решит сорвать с нее чеку и швырнуть в Нордстром, любимицу Америки.
Банкет
Канзас-Сити, штат Миссури
1978
После визита Барбары Норма поехала в Канзас-Сити купить в «Плаца» вечерние платья себе и тете Элнер. Смокинг для Мака наверняка можно взять напрокат в Джефферсон-Сити. Это же столица штата, там должна быть такая контора, но все же она позвонила для верности и узнала: да, есть, и есть несколько смокингов подходящего размера. Хранить такой секрет для большинства людей было бы тяжело, но для Нормы и вовсе адом кромешным: приходилось аж зубы сжимать, чтобы не выплеснуть новость на Мака. Она боялась, что заговорит во сне, нарушив данное Барбаре обещание даже слова никому не выдохнуть.
Каждый день она штудировала газеты в поисках объявления, что Дена названа Женщиной года Миссури. И каждый день с нетерпением хватала почту, надеясь увидеть приглашение на банкет.
Прошло несколько месяцев, и она начала беспокоиться, что объявление было сделано, но их газета «Элмвуд-Спрингс» не опубликовала его. Тогда она решила проверить. Позвонила в администрацию Джефферсон-Сити и попросила к телефону Барбару. Голос на другом конце провода спросил:
– А фамилию можете назвать?
– Нет, но она работает в администрации.
– В качестве кого?
Стараясь не проговориться. Норма ответила:
– Она отвечает за награды.
– Не знаю, кто это может быть, мэм.
– Ох. Она не сказала своей фамилии. Кто у вас заведует банкетами?
– Поставкой продуктов?
– Нет, составлением программы.
– Ума не приложу, кто конкретно этим занимается, мэм.
– А у вас там работает какая-нибудь Барбара?
Пауза.
– Мэм, я соединю вас с отделом связей с общественностью. Там значится Барбара Томас.
– Она полная девушка?
– Не знаю, мэм, я на коммутаторе сижу.
Кто-то ответил:
– Отдел связей с общественностью.
– Будьте добры Барбару.
– Будьте добры назваться.
– Извините, но я сомневаюсь, можно ли мне говорить свое имя…
– Подождите.
Другой женский голос сказал:
– Алло. Это Барбара.
Норма шепнула:
– Барбара… это вы?
– Да, я. Кто это?
– Это я, дама из Элмвуд-Спрингс. Ну, вы знаете, родственница… сами знаете кого.
– Простите, кто это?
– Нас никто не подслушивает на линии? Я могу говорить не таясь?
– Да.
– Это Норма Уоррен, кузина сами знаете кого из Элмвуд-Спрингс.
– Откуда?
– Элмвуд-Спрингс. Вы навестили меня около шести месяцев назад.
– Простите, это вряд ли. Я никогда…
– Ну как же, вы что, не помните, это связано с… – Норма произнесла раздельно по буквам: – Н-А-Г-Р-А-Д-О-Й.
– С какой наградой?
– Разве вы не помните, как приезжали за биографией?
– Боюсь, вам нужен другой человек.
– Вы полная девушка с черными волосами?
– Нет.
– Боже… А вы не знаете полную девушку с черными волосами?
– Нет.
– Она у вас там работает. Отвечает за большой банкет.
– Какой большой банкет?
– Ну, если вы не знаете, я не имею права говорить. Не можете снова соединить меня с оператором? Наверное, мне дали не ту Барбару. Простите. И не говорите, пожалуйста, никому, что я звонила.
– Не скажу.
Норма поговорила еще с одной Барбарой, работавшей в администрации, – с тем же результатом. Норма совершенно запуталась. Она позвонила тете Элнер и спросила, не появлялась ли у нее дома женщина по имени Барбара.
Тетя Элнер, которая тоже поклялась в неразглашении, ответила крайне осторожно:
– А кому это надо знать?
– Мне.
– Ну так я не могу тебе сказать. Но предупреждаю: не удивляйся, если со дня на день ты получишь приглашение по почте, и это все, что я могу доложить по данному предмету.
И Норма, и тетя Элнер обе ждали, но ничего не дождались.
Марион Чапмэн
Филадельфия, штат Пенсильвания
1954
Магазин одежды «Ласалль» в Филадельфии, где теперь работала мать Дены, не значился в телефонной книге. Кому нужно было знать его телефон, те знали. Под его бело-синий навес входили люди из лучших домов, школ и клубов Филадельфии, Мэйн-лайн[45] и Палм-Бич. Миссис Роберт Портер, которая желала и могла себе позволить покупать только лучшее, всегда настаивала, чтобы обслуживала ее мисс Чапмэн и никто другой. Она с самого начала выбрала Чапмэн – как женщину, которая знает, что делает. Сегодня миссис Портер сидела на краешке большой круглой оттоманки в центре зеркального демонстрационного зала, подбирая своей невестке гардероб для путешествия по Европе. Как всегда, она была одета в безупречный черный костюм, сшитый по авторской модели и наилучшим образом подчеркивавший ее точеную фигуру. Элегантные черные туфли-лодочки сообщали, что, несмотря на седьмой десяток, ее ноги и совершенной формы лодыжки принадлежат женщине с хорошим происхождением, и притом весьма богатой.
Пока ее невестка Марго примеряла наряды, отобранные мисс Чапмэн, миссис Портер одобряла их одним кивком. Ее больше интересовала сама мисс Чапмэн, к которой она давно приглядывалась. Это началось, когда ее средний сын, Гэмбл, в настоящее время опять неженатый, начал тщетно добиваться Марион Чапмэн. В последующие недели миссис Портер утвердилась в том, что мисс Чапмэн всегда превосходно держится. Дружелюбна без заискивания, всегда любезна, отличный профессионал. Высокая, очень привлекательная, с идеальной, будто фарфоровой кожей, золотисто-каштановые волосы убраны в высокую прическу, безупречный профиль. Но, вглядевшись, можно было заметить одну черту, выдававшую, что она не та холодная, без эмоций, женщина-продавец, какой хочет казаться. В ее глазах было нечто такое, что рассказывало совсем другую историю. Какая-то печаль, почти тоска о чем-то, не имевшем отношения к настоящему.
Когда невестка покончила с примеркой, миссис Портер сказала:
– Марго, подожди меня в машине, хорошо? Я подойду через несколько минут.
Марго ушла, а миссис Портер похлопала ладонью по оттоманке рядом с собой:
– Мисс Чапмэн, присядьте. Я бы хотела с вами поговорить.
Мисс Чапмэн не слишком обрадовалась предложению.
– Миссис Портер, если это насчет Гэмбла, я вас уверяю…
Миссис Портер отмахнулась:
– Нет, разумеется нет. Вы совершенно правы, что не хотите с ним связываться. Там, где дело касается женщин, он полнейший дуралей. Напротив, я удивлена, обнаружив у него настолько хороший вкус, что он вами увлекся. Большинство его женщин безмозглы.
Она щелчком открыла портсигар, вставила сигарету в маленький черный мундштук и закурила. Мисс Чапмэн села.
– Это насчет одежды? Могу ли я вам…
Миссис Портер снова прервала ее:
– Одежда превосходна. Марго девушка с округлыми формами, и вы постарались на славу, сгладив их. Нет, я хотела поговорить насчет вас.
Тень тревоги промелькнула по лицу мисс Чапмэн, но она и глазом не моргнула. Миссис Портер затянулась, отвернулась, выдохнув дым в сторону, потом прямо посмотрела на мисс Чапмэн:
– Мисс Чапмэн, я слишком стара и слишком богата, чтобы ходить вокруг да около. Почему вы здесь?
Мисс Чапмэн моргнула.
– Что?
– Вам здесь не место. Я это знаю, и вы это знаете. Я давно за вами наблюдаю. Признаюсь, вы меня пленили. Вы не обычная продавщица, никто так не владеет французским после окончания обыкновенной школы. Вы явно получили воспитание, так что не говорите, что ваши родители были простыми рабочими людьми. Я развожу лошадей, мисс Чапмэн, и чистокровного скакуна различу за милю.
Миссис Портер увидела, как та вспыхнула.
– Не поймите, пожалуйста, превратно, я бы никогда не осмелилась беспардонно совать нос в вашу личную жизнь. Но все и без того видно. Вы могли бы иметь любого мужчину в городе, если бы захотели, но мужчина вам явно не нужен, неважно, по какой причине, мне до этого дела нет. И в то же время, я знаю, вам нужно растить дочь. И знаю, сколько вам тут платят, наверняка вам приходится нелегко. – Она снова затянулась. – К чему я клоню. У меня много денег, а кроме того, есть влияние и связи. Позвольте купить вам ваш собственный магазин. Где пожелаете, вам выбирать. Только позвольте помочь вам. Я хочу, чтобы вы не на кого-то работали, а на себя.
У мисс Чапмэн был встревоженный вид.
– Вам не о чем беспокоиться, это не имеет никакого отношения к моему сыну, это строго между нами. У вас есть талант, стиль, и вы знаете свое дело. За несколько лет вы можете преуспеть. В одной только моей семье хватит модников, чтобы обеспечить вас клиентами.
Мисс Чапмэн хотела что-то сказать, но миссис Портер ее остановила:
– Не решайте второпях. Подумайте как следует. Можете дать мне ответ в конце недели. – Она вынула сигарету из мундштука и погасила в большой хрустальной пепельнице. – Но я скажу вам так, как сказала одной из своих дочерей: «Не будь дурой и прими мое предложение». Можете потом вернуть мне деньги, можете не возвращать. Не имеет значения.
Марион Чапмэн еще трясло, когда она развешивала одежду в примерочной. Миссис Портер ей всегда нравилась, но предложение было совершенно неожиданное. Увиливать от Гэмбла было нелегко, однако ей не впервой. Это же совсем другое дело. Было в миссис Портер что-то вызывающее доверие, может, поэтому она не сразу отклонила предложение. Если бы она могла им воспользоваться! Это означало бы новую жизнь, безопасность, они бы с Деной выбрались из этих гнусных гостиничных комнат. Обзавелись бы своим домом, куда Дена могла бы приводить друзей.
Когда она вечером собралась домой, Дена ждала ее в холле. Они зашли поужинать в ресторанчик на углу, и Дена спросила, что с ней, о чем она думает.
– Ни о чем, дорогая, просто устала.
Вернувшись домой, Марион Чапмэн уложила Дену спать на кушетку в гостиной, села напротив в кресло и смотрела, как дочь спит. Свет фонаря окутал Дену серебристым сиянием, осветил волосы и белую кожу. В последнее время в ее внешности все больше проглядывал отец: те же голубые глаза, те же волосы. Она сидела и курила в темноте, уносясь воспоминаниями в далекий 1943-й, в Сан-Франциско. Девушка, которая с ней вместе работала, встречалась с моряком, и ее друг, вероятно, увидел Марион сквозь витрину и страсть как хотел с ней встречаться, но в том году город наводняли молодые люди, жаждавшие познакомиться с девушкой, прежде чем их отправят на фронт, и ей это было не интересно. Подруга умоляла ее в течение нескольких недель хотя бы разок с ним увидеться, и в конце концов, только ради того, чтобы девушка отстала, она согласилась пойти с ним в бар «Вершина Марка»[46] выпить одну рюмку, не более. В тот вечер, когда она вышла из лифта отеля на верхнем этаже, он ждал ее, держа обернутую в целлофан коробку с орхидеей, перевязанную красной лентой.
– Мисс Чапмэн, я Джин Нордстром, – сказал он. – Я не знал, что купить, дама из цветочного магазина сказала, что вам это может понравиться.
Он был совсем не таким, как она ожидала. Он выглядел так, будто сошел с рекламного плаката морской пехоты. Высокий, с голубыми глазами и светлыми волосами. Ресторан был переполнен военнослужащими с девушками, и им пришлось пробиваться сквозь толпу к своему столику у окна. Он сказал:
– Надеюсь, вам нравится. Пришлось прийти заранее, чтобы занять хорошее место. Я уже сижу тут часа два, народу все больше и больше.
Она огляделась:
– Да, народу много.
– Я заказал бутылку розового шампанского, ничего? Подумал, вдруг никогда не доведется попробовать. – Как только официант наполнил их бокалы и отошел, парень вытащил фотографию из бумажника: – Это папина пекарня, а вот перед входом мои мама с папой.
Его отец, высокий человек, стоял рядом с пухлой, улыбающейся женщиной. Он протянул через стол еще одну фотографию:
– Это моя тетя Элнер и ее собака Тесс. Вы, наверное, и не слыхали о таком городе – Элмвуд-Спрингс, штат Миссури? Слушали когда-нибудь Соседку Дороти?
– Кого?
– Соседку Дороти, по радио? Наверное, сюда ее передача не доходит, слишком далеко. В общем, я из Элмвуд-Спрингс. Городок небольшой, но там есть все, что нужно. Кинотеатр есть и озеро. Вот бы вы там как-нибудь побывали. Вам понравится. Не знаю, зачем я все болтаю и болтаю об Элмвуд-Спрингс, наверное, просто ностальгия. Небось я вам до смерти наскучил.
– Нет, не до смерти.
Она не собиралась влюбляться и выходить замуж, но его радость и жажда жизни были так заразительны, что она начала думать: а вдруг все может измениться? Вдруг получится оставить прошлое позади и жить счастливо до конца своих дней в маленьком городке в глубинке, все начав заново?
Но все это были пустые мечты. После того как Джина убили, она поняла, какой была дурочкой, возомнив, что можно все изменить. Когда родилась их дочь, Дена, она всерьез намеревалась отвезти ее в Элмвуд-Спрингс, к родителям Джина, и просто-напросто исчезнуть из ее жизни.
Но получилось по-другому. Когда она сошла в тот день с поезда, было уже слишком поздно. Как ни пыталась она оставить Дену, не смогла. День проходил за днем, она знала, что должна уехать, но не уезжала, и вскоре начала верить, что в Элмвуд-Спрингс она в безопасности. Нордстромы вопросов не задавали, приняли ее как родную.
Она уже почти забыла, кто она и что сделала, но вдруг сбылись худшие ночные кошмары. Сразу после четвертого дня рождения Дены Тео нашел ее, явился в Элмвуд-Спрингс и постучал в дверь дома Нордстромов.
Не надо было ей выходить замуж, не надо было рожать ребенка, надо было оставить Дену в первый же день, как они приехали. О чем она думала? О чем сейчас думает? Нельзя оставаться в Филадельфии так надолго. Нельзя подвергать Дену риску, нужно думать о ее будущем. Нужно все время переезжать.
Неделю спустя миссис Портер позвонила в «Ласалль» и попросила к телефону мисс Чапмэн. Хозяин сказал:
– Мне очень жаль, миссис Портер, но ее нет. Могу я вам чем-то помочь?
– Вы хотите сказать, она больше у вас не работает? Что стряслось?
– Я сам не понимаю, миссис Портер. Однажды она сказалась больной, а на другой день, когда она не пришла на работу, я зашел ее проведать, а портье сказал, что она уехала и не оставила адреса. Не знаю, что и думать. У меня для нее чек, а куда его выслать, неизвестно. Мне очень жаль, миссис Портер, я знаю, она вам нравилась.
– Да, – сказала миссис Портер, – нравилась.
Ночь в театре
Нью-Йорк
1978
Дена отправилась с Джулианом Амзли на мюзикл «Мейм», бенефис в пользу Актерского фонда, на который, похоже, пожаловал весь Нью-Йорк. Вечер был роскошный. Пока она шла по проходу к своему месту, народ перешептывался: «Это Дена Нордстром». Приятно, что ни говори. Одета она была с элегантной простотой и даже без дорогих украшений выделялась из толпы женщин, выгодно вышедших замуж. Дена получала удовольствие от шоу, но в середине первого акта вдруг почувствовала, что не может вдохнуть, и ее пробил холодный пот. Сердце заколотилось, в ушах зазвенело, все как-то исказилось, размылось. Зал вдруг начал вращаться, и она испугалась, что сейчас или умрет, или потеряет сознание.
Дена кое-как пробралась к проходу. Джулиан привстал, но она убежала, прежде чем он успел спросить, что случилось.
В туалете вцепилась в раковину, но голова продолжала кружиться. Служительница встревожилась, увидев ее лицо белее платья.
– С вами все в порядке, мисс?
Дена не ответила, включила холодную воду и умылась. Женщина усадила ее и сказала:
– Сядьте и дышите как можно глубже.
Дену до сих пор трясло, но стало вроде чуть получше, а служительница продолжала с ней разговаривать, прикладывая холодные компрессы к запястьям.
– Наверное, слишком душно. Постарайтесь успокоиться, и все будет в порядке.
С Денной никогда такого не случалось.
– Я не понимаю, что произошло. Такое чувство, что сейчас потеряю сознание.
– Может, съели чего-то неподходящее, а может, простыли. А может, беременны, дамы часто чувствуют дурноту, когда беременны.
Пожилая билетерша, видевшая, как Дена забежала в туалет, постучала в дверь.
– Да? Кто там? – сказала служительница.
– Это Ферн. С ней все в порядке?
– Да.
– Может, что-нибудь нужно?
– Мне нужно выпить, – сказала Дена. – Попросите принести мне выпить.
Служительница крикнула:
– Ферн, пойди в бар, скажи Майку, пусть нальет бренди.
– Двойной, – крикнула Дена.
Читайте также:
- В каких случаях и как подаются оповестительный сигнал и сигнал бдительности?
- В школе, где ты учишься, преподают предмет “Экология”?
- Действие скидок, определенное для типового соглашения, автоматически копируется для индивидуального соглашения, которое создано на основании типового соглашения автоматически при создании договора.
- Заблокировать можно только игродействие, которое находится в стеке.
- Какие ручные сигналы подаются при маневрах
- Какие сигналы подаются выходными светофорами при отправлении поезда на ответвление
- Качество, которое означает достижение организацией одних и тех же результатов различными средствами, - это
- Неоплата проданной доли в уставном капитале ООО является существенным нарушением условий договора купли-продажи, которое влечет его расторжение.
- Но его молчание показывает, что теперь нет вопроса, нет ответа; нет принципа, нет философии. Нет ни тебя, ни меня, — но лишь полная безмятежность, вечное безмолвие, которое никогда не нарушалось.
- О ЗАКОННОЙ МИССИС НАТТЕР ИЗ МЕЛЬНИЦ И ОБ ИЗВЕСТИИ, КОТОРОЕ ПОЛУЧИЛ МИСТЕР МЕРВИН
- Они сочли его лжецом и подрезали ей поджилки, и за этот грех Господь их подверг их наказанию, которое было одинаковым для всех (или сравнял над ними землю).
lektsia.com
Блюдо, которое подают холодным… ~ Проза (Рассказ)
:: Блюдо, которое подают холодным… Я как-то поймал себя на мыле о том, что многие вещи в жизни можно сравнивать с кулинарией. Месть. Месть рождается из событий, пережитых эмоций и сделанных выводов. Будем проводить сравнение с таким экзотическим блюдом как рыба Фугу. Согласитесь, месть, если она рождается из чувства вселенской справедливости, а не из субъективного правосудия, блюдо редкое и экзотическое, да и к тому же опасное. Для того что бы осилить такое блюдо, надо сначала его захотеть. Потом понять, что это именно то блюдо, которое ты хочешь. Решившись, необходимо приготовить ингредиенты. Возьмем немного боли и отчаяния, приправим апатичным безразличием и смешаем с холодной яростью. Вуаля! Мы имеем все для того чтобы начать готовить. Хотя этого будет мало. Мы ведь забыли про повод. Для такого редкого, опасного и экзотического блюда определенно нужен повод. Я думаю, что в обоих случаях поводом будет определенная ступень в жизни. В случае с Фугу, возьмем дружеские узы, милосердие и положительную мотивацию. Противопоставим этому, бесчеловечность, предательство и безразличие. Имея повод и набор ингредиентов, можно начать готовить блюдо. Мы как неопытные кулинары можем напортачить и отравиться блюдом, не успев толком оценить его. Поэтому мы запасаемся терпением. Терпение - это такая способность, где надо уметь ждать в разумных пределах и знать, когда выпрыгнуть из праздничного торта. Оно пригодится нам, чтобы не схватить рыбину и жадно проглотив ее, отравиться. Добавив это качество в свой арсенал, приступаем к сбору информации. Что это за рыба? Откуда она взялась? Где она обитает? Как ее поймать? Как разделывать? И, пожалуй, самое главное! Как ей не отравиться? В процессе сбора информации, можно попрактиковаться на менее опасных и экзотических блюдах. Так сказать, чтобы руку набить и чтобы не оплошать в самый ответственный момент. Начнем с того, что Фугу надо поймать. Рыба редкая, водится в укромных местах и не попадается в сети. Поэтому надо быть не плохим рыбаком и положится на удачу, чтобы получить такой деликатес. Собрав всю нужную информация, набив руку и получив саму рыбу, мы можем начать готовить, но я бы на вашем месте выждал. Еще чуть-чуть, осознал бы до конца, что начав разделывать ее, идти назад будет бессмысленно. Собравшись с мыслями и успокоившись, от первого впечатления, можно приступать. Первым что надо сделать, это доставить рыбу на ваш стол живой, заметьте нам необходимо, чтобы рыба отстаивалась живой как можно дольше, это обязательное условие приготовления. Рыбу надо оглушить, удалить нос, рот и плавники. Далее необходимо «раздеть рыбу», аккуратно снять с нее чешую и кожу. Потом промыть, отделить глаза и быстро, одним легким и незаметным движение отделить хребет от туловища. Если вы помните, то мы готовим Фугу фигурально, просьба кулинаров любителей и людям незнакомым со словом: « Фигурально», забыть о прочитанном на счет три…. Один…два …три… Отлично, от кулинаров и не в меру любопытных персонажей мы избавились и можем продолжить мстить…ой простите великодушно, готовить Фугу. Кожу рыбы, хребет и глаза выбрасываем не далеко, они нам еще пригодятся. Теперь, самое сложное, рыбку надо выпотрошить. Причем так, чтобы не затронуть внутренние органы. Как вы понимаете, готовить мы уже начали и доведем дело до конца, но не хотелось бы почить вместе с первым кусочком. Таки Фугу блюдо не кошерное, но мы ждали, учились, готовились, практиковались, и пожалуй, готовы к апогею. Ювелирно проведя разрез, извлекаем внутренности и выбрасываем, опять же не далеко, они нам еще пригодятся. Теперь самое приятное, удаляем мозг. Делаем несколько тонких разрезов вдоль головы и извлекаем бесполезный предмет. Далее отделяем голову и… пожалуй оставим ее как напоминание. Теперь все просто, разделываем рыбу, на свой вкус. Сервируем и подаем на стол. Теперь представьте. Вы сидите один в огромном ресторане, в центре зала. Перед вами стоит недавно приготовленное вами блюдо. Чуть поодаль лежит сохраненная вами на память голова. На полу рядом с вами стоит маленькая жаровня, в которой догорают ядовитее внутренности. Все что вам остается это попробовать блюдо. Блюдо, которое подается холодным, но по вкусу придётся не всемwww.chitalnya.ru
Рассказ «Месть - блюдо, которое подают холодным.» – читать онлайн
-Забудь о нас. Мы не были знакомы никогда. -Процедил парень, отведя взгляд от вот-вот заплачущей девушки.
–Но, как?!? Ведь между нами столько всего было... Ты... Ты ведь клялся, что любишь! -Дрожащим голосом проговаривала девушка, пытаясь удержать ненужные слезы. На слова девушки парень лишь пожал плечами, и отвернулся.
–Люди меняются. И их вкусы и предпочтения тоже. -Холодно высказал парень, понимая, что это сломит его бывшую девушку, зная, что она не встанет. Ему и не надо чтобы она вставала. Он сломил её, чтобы сломать.
–Ты попросту использовал меня, верно? -До неё уже дошло, зачем все эти долгие ухаживания, дорогие подарки... Это все-чтобы отнять заработанные ею деньги. Она открыла бизнес, впустила в свою жизнь человека, а он попросту отобрал у неё весь бизнес и оставил на улице. -Ведь у тебя всё было, я с тобой делилась. На мои деньги ты купил эту машину! Я покупала тебе всё! Если это и так было, зачем отбирать?! -Девушка уже не скрывала слез, она попросту стояла в недоумении и полными слёз и отчаяния глазами.
–Помнишь мальчика из твоего класса? Его звали Прохор. Помнишь, как над ним издевались? Помнишь, как он плакал забившись в дальний угол?! Помнишь, как ты ему тогда сказала?! Или, тебе напомнить какое прозвище ты ему придумала?!?! -Парень проорал эти слова так, будто таил их всю всю жизнь прямо в сердце. От неожиданности девушка пошатнулась и посмотрела на Сергея непонимающим взглядом. Тот же ухмыльнулся, искоса прожигая взглядом Риту.
Десять лет назад.
–Эй! Ты еще долго будешь под ногами путаться, урод?! -Кричали мальчишки, а за ними и повторяли девочки из бывшего класса парня.
–Ну что, хорошо покушал, Прохор? Ведь, грязный Прохор кушает плохо... -Насмешливо и унизительно пропела девочка, что сейчас стояла в слезах перед Прохором, который сейчас уже Сергей.
***
–Откуда ты это можешь знать? -Теперь помимо слез обиды и отчаяния, появились слезы стыда. Девушке было ужасно стыдно. Но тут её мысли остановились. И на смену тем мыслям пришли догадки. Рита медленно, но верно начинала понимать кто перед ней стоит.
–Вот уж не думал, что мне предоставится честь объяснять всё тебе. Хотя впрочем, ты и сама все поняла... Прохор стоит перед тобой. Здорово, правда? Тот, над кем вы издевались, теперь издевается над вами. Вы сыграли свою игру. И я не хочу больше видеть тебя в моем доме. Убирайся! -Парень отвернулся к окну, и уставился в него.
–Прости! Мне стыдно! Я не знала! Пожалуйста, прости! -Девушка взвыла, вставая на колени и обнимая парня за ноги. Из её глаз текли слезы, она знала-не простит. Такое не прощают. Но все же... -Я осталась без родителей! Я не хочу на улицу! У меня нет денег на пропитание! Пожалуйста, прости меня! -Рыдала девушка, крепче обнимая ноги Сергея.
–По-моему, вам было плевать на то, что у меня умерли родители, на то, что у меня никогда не было денег, на то, что я жил практически на улице... Так вот... Я это пережил, и ты переживешь. Вон отсюда! -Рявкнул парень, указывая девушке на чемодан стоящий у дверей.
Вся в слезах, Рита ушла, а Сергей остался стоять у окна, размышляя о проделанном. Он сильно долго ждал. Сильно долго терпел. И вот. День возмездия настал. Теперь никто не вспомнить Прохора, никто не обидит его, никто не подойдет и не выльет на него свой чай. Он добился своего.
–А ведь несколько лет назад, я действительно тебя любил... Но ты сама заставила себя ненавидеть. Прости, дорогая, но выиграл я. Хэпи энда не будет. -Сергей взял зажигалку и поджег классную фотографию, после чего так же поступил с отдельной фотографией Риты. -Но я должен тебе сказать, что я неплохо провел с тобой это время... Прощай. -Фотография догорела, и парень выбросил черный пепел в окно. Их история окончена. Рита скоро удачно выйдет замуж, а Сергея через два года не станет. И в глубине души, до смерти Сергей будет переживать за судьбу девушки, но не долго...
yapishu.net
Блюдо, которое подают холодным - Это Жизнь
Вряд ли кто-то мог предположить, что дочь приват-доцента Московского университета, девушка с прекрасным образованием, умница Ирина Яковлева станет преступницей. Но в ноябре 1917 г. на одной из железнодорожных станций пьяные большевики у нее на глазах расстреляли ее жениха. Тогда они даже не подозревали, что этим убийством подписали себе смертный приговор, приведенный в исполнение графиней Тернер спустя 9 лет.
В 1915 г. приват-доцент, юрист, домовладелец Яковлев скончался, оставив жене и дочери такое наследство, которое позволяло им жить безбедно. Ирина получила хорошее образование, говорила на нескольких языках, играла на скрипке, занималась конным спортом, с легкостью решала логические задачки и удивляла всех способностью запоминать такие детали, на которые другие не обращали внимания. И ее существование вполне бы могло быть таким же безоблачным, как у других девушек из хороших семей, но тут наступил 1917-й год.
В начале 1917 г. Ирина познакомилась с молодым адвокатом Николаем Аракеловым, летом они обручились. Адвокат стал помощником А. Керенского во Временном правительстве. Тот отправил его с поручением по центральным российским губерниям, а Ирина решила ехать вместе с женихом. На обратном пути в Петроград, в ноябре 1917 г., их задержали патрульные, проверявшие у пассажиров документы. Аракелова сняли с поезда, и на железнодорожной станции изрядно выпившие большевики расстреляли адвоката у Ирины на глазах.
А дальше Яковлева повторила путь большинства эмигрантов первой волны: бегство в Одессу, оттуда – в Константинополь, а дальше Берлин и Париж. Во Франции Ирина познакомилась с графом Францем Тернером и в 1923 г. вышла за него замуж. Вместе с мужем они часто посещали официальные приемы. На одном из них девушке неожиданно встретился некто Сергеев, технический сотрудник советской дипломатической миссии. В нем Ирина узнала одного из убийц своего жениха. Очевидно, тогда у нее и созрел план мести.
Перейдите к следующей странице, нажав ее номер ниже.
Жмите "Нравится" и читайте нас в Facebook! Предыдущая статьяРечь Курта Воннегута, которую стоит перечитывать время от времениСледующая статьяПредставляем 10 великих двоечниковetozhizn.ru
Блюдо, которое подают холодным
Вряд ли кто-то мог предположить, что дочь приват-доцента Московского университета, девушка с прекрасным образованием, умница Ирина Яковлева станет преступницей. Но в ноябре 1917 г. на одной из железнодорожных станций пьяные большевики у нее на глазах расстреляли ее жениха. Тогда они даже не подозревали, что этим убийством подписали себе смертный приговор, приведенный в исполнение графиней Тернер спустя 9 лет.
Вооруженный патруль. Петроград, февраль 1917 | Фото: moremhod.info
В полдень 6 июня 1926 года в почти пустое кафе "Le Lutece" на бульваре Сен-Мишель вошла молодая женщина в черном платье, села за столик в углу и заказала бутылку Chateau Раре-Clement урожая 1899 года. Выпив рюмку, она тотчас же попросила счет и расплатилась. Едва гарсон отошел от ее столика, как раздался выстрел и звук упавшего тела. Когда официант и пара случайных посетителей подбежали к даме, она была мертва. На полу валялся выпавший из руки револьвер.
В сумочке дамы нашли визитную карточку на имя Ирэн Тернер и лаконичную записку: "Я сама".
Предлагаю вам узнать подробнее эту "душещипательную" историю.Настоящая фамилия Ирэн (Ирины) Тернер - Яковлева. Она родилась в Петербурге в 1900 году. Ее отец, юрист по образованию, был приват-доцентом Московского университета. В середине 1890-х годов он разбогател, играя на бирже, оставил службу, переехал в Петербург и, купив два доходных дома, стал домовладельцем. Он умер в 1915 году, оставив жене и единственной дочери весьма приличное состояние.
Ирина получила прекрасное образование; знала несколько языков. Ее гимназическая подруга Надежда Семирадская вспоминает об увлечении Ирины криминальной литературой - причем не какими-нибудь дешевыми выпусками о похождениях Ната Пинкертона, а трудами серьезных юристов."Это было довольно странно, - замечает Семирадская, - но мы не придавали ее увлечению особого значения, ведь у каждого человека есть свои маленькие или большие идефиксы".
Красногвардейский патруль | Фото: korabox.ru
Ирина получила хорошее образование, говорила на нескольких языках, играла на скрипке, занималась конным спортом, с легкостью решала логические задачки и удивляла всех способностью запоминать такие детали, на которые другие не обращали внимания. И ее существование вполне бы могло быть таким же безоблачным, как у других девушек из хороших семей, но тут наступил 1917-й год.
В начале 1917 г. Ирина познакомилась с молодым адвокатом Николаем Аракеловым, летом они обручились. Адвокат стал помощником А. Керенского во Временном правительстве. Тот отправил его с поручением по центральным российским губерниям, а Ирина решила ехать вместе с женихом. На обратном пути в Петроград, в ноябре 1917 г., их задержали патрульные, проверявшие у пассажиров документы. Аракелова сняли с поезда, и на железнодорожной станции большевики расстреляли адвоката у Ирины на глазах.
Ирине предложили ехать дальше, но она отказалась и сошла с поезда. Ее саму, находившуюся в шоке, доставили в местную тюрьму на предмет выяснения "причастности к контрреволюционным элементам". Через неделю Яковлевой удалось бежать; окольными путями она добралась до Петрограда.
А дальше Яковлева повторила путь большинства эмигрантов первой волны: бегство в Одессу, оттуда – в Константинополь, а дальше Берлин и Париж. Но в отличие от других соотечественников, оказавшихся в нищете, Яковлевой повезло. В красавицу, к тому же получившую хорошее образование и владеющую несколькими языками влюбился один из богатейших людей Франции - граф Франц Тернер. Сделанное им предложение было принято благосклонно и, начиная с 1923 года, графиня Ирэн Тернер стала желанной гостьей в модных салонах и на светских раутах.
На одном из приемов в числе советских дипломатов Ирина увидела мужчину, внешность которого ей показалась хорошо знакомой. И тут память ей услужливо подсказала: боже, да это же один из убийц ее жениха! Надо сказать, что граф относился к большевикам, мягко говоря, прохладно. Свои симпатии и денежные пожертвования он отдавал окопавшемуся в Париже РОВСу - Российскому общевоинскому союзу, ставившему своей целью свержение Советской власти и восстановление монархии. Поэтому Ирине пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить мужа организовать для сотрудников советской дипломатической миссии прием. Ведь она так тоскует по родине, а тут новые соотечёственники, новые лица...
В конце концов, граф согласился удовлетворить каприз своей супруги. Так, в числе приглашенных на «а-ля фуршет» оказался и «расстрельщик» - ныне сотрудник посольства Сергеев.
Конечно же, тот не узнал в великосветской львице зареванную девчонку, той ноябрьской ночью умолявшую пощадить ее жениха. Нет сомнения, что благодаря своему положению и деньгам Яковлева-Тернер нашла бы способ отправить убийцу на тот свет. Однако ее планы были более масштабными: уничтожить всех участников той расправы. Но как узнать их имена? Женское коварство не знает границ, и Ирина выбрала самый действенный способ - «промоут канапе», что в дословном переводе с французского означает «через кровать».
Советский дипломат совсем не возражал против любовной интрижки. Как-то, когда Сергеев расслабился в интимной обстановке, любовница осведомилась, приходилось ли ему убивать людей? Дескать, на это способен мужчина только с сильным характером! Разгоряченный вином Сергеев вспомнил не только бои во время Гражданской войны, но и случай, когда он вместе с тремя товарищами расстрелял без суда и следствия переодетого офицера.
Уже через несколько встреч мстительница знала фамилии двоих подельников. Фамилию третьего ее визави забыл, вспомнил только то, что звали его Степан Николаевич. Теперь оставалось придумать, как добраться до Москвы. Скоро был решен и этот вопрос. Ирина сообщила супругу, что из-за поспешного бегства ей пришлось отдать надежным людям на сохранение фамильные драгоценности. А поскольку семейные реликвии дороги ей как память об умерших родителях, то она хотела бы их вернуть. После долгих раздумий граф дал согласие на эту авантюрную поездку. Пользуясь своими связями, он выправил фальшивый паспорт, и весной 1926 года Зинаида Блюмендорф отправилась сначала в Берлин, а оттуда под видом журналистки Социнтерна - в Москву.
Первым отыскался след некоего Тушкевича, занимавшего довольно высокую должность в одном из наркоматов. Польщенный вниманием очаровательной иностранной журналистки, он, давая ей интервью, незаметно для себя назвал имена и дал координаты двоих других красногвардейцев. По злой иронии судьбы, один из них, Степан Николаевич, носил такую же фамилию, как и его жертва, - Аракелов. После окончания Гражданской войны он сделал неплохую карьеру в органах ВЧК-ГПУ, но после перенесенного инсульта оказался парализованным и проходил курс лечения в санатории. С третьим, Мальцевым, тоже ответственным сотрудником Всесоюзного Центрального совета профсоюзов, Тушкевич, как оказалось, поддерживал дружеские отношения.
Блюдо, которое подают холодным
Первым в списке на исполнение приговора оказался Аракелов. Прикованный к инвалидной коляске, потерявший речь, он оживился, когда ему сообщили, что его приехала навестить дальняя родственница. Сейчас трудно сказать, каким способом Ирина отправила свою жертву на тот свет. Скорее всего, с помощью отравленного и редкого по тем временам апельсинового сока, купленного в спецмагазине для иностранцев на бонны Торгсина. Но, так или иначе, смерть пациента медицинский персонал санатория списал на повторный инсульт.
Теперь на очереди были Тушкевич и Мальцев. Конечно же, они не смогли отказаться от приглашения гостьи поучаствовать в прощальном ужине перед ее отъездом. Во время застолья в «Метрополе», выждав момент, когда один из кавалеров удалился в туалет, Зинаида Блюмендорф попросила второго заказать оркестру «Калинку-малинку». И когда тот направился к эстраде, всыпала в бокалы каждого приличную дозу ядовитого зелья. Через полчаса, когда мужчины стали терять сознание, к ним вызвали кареты скорой помощи. Отравительница же, симулировав краткосрочный обморок, от эвакуации отказалась и уже через час, находясь в купе поезда «Москва-Берлин», мысленно прощалась с родиной, на которую она уже больше никогда не вернется.
Еще через двое суток Ирина была в Париже. Объяснив мужу, что, к сожалению, отыскать нужных людей не удалось, она приступила к ликвидации последнего участника этой драмы, оставленного ею «на десерт». Ничего не подозревающий Сергеев немедленно согласился на свидание с любовницей. Но в номере второсортной гостиницы, где оно проходило, ловеласа ждало настоящее потрясение. Выпив бокал вина со снотворным, он погрузился в забытье, а когда проснулся, то понял, что лежит связанным по рукам и ногам и на него направлено дуло пистолета. Но еще страшнее, чем пуля, стал рассказ его возлюбленной: о том, при каких обстоятельствах они впервые встретились и какую кару понесли его друзья. Видимо, откровения произвели на Сергеева столь большое впечатление, что он от страха обмочился. Мстительница же не стала ставить свинцовую точку в его биографии - брезгливо посмотрела, повернулась и пошла в кафе. После часовых усилий Сергееву удалось распутать веревки и он, как был в нижнем белье, выбежал из отеля и тут же был сбит проезжающим автомобилем..
Репортер газеты «Франс Суар» заинтересовался странным поведением дипломата. Ему, проникшему в больницу, удалось услышать предсмертные откровения умирающего Сергеева. По другой версии, Сергеев рассказал об этом кому-то из друзей - сотрудников НКВД. Во всяком случае, в середине 1930-х годов кто-то из советских перебежчиков изложил эту историю в слегка искаженном виде французскому журналисту Иву Готье (Ives Gauthier. La Russie a genoux. Paris, 1938 [II]). А уже позже история попала к французским газетчикам. В любом случае, эту публикацию Ирине увидеть было не суждено.
Узнав о смерти Сергеева из газет, Ирэн пошла в кафе, заказала бокал вина и, опустошив его, пустила себе пулю в висок. В ее сумочке нашли записку: «Я сама». Ирэн Тернер-Яковлевой было всего 26 лет.
спасибо
feldgrau.info
Месть - блюдо, которое подают холодным - Ни о чем - Блоги
Следующий сезон в Англии обещает быть невероятно интересным. Антонио Конте попробует в максимально краткие сроки возродить «Челси», Жозе Моуриньо будет пытаться сделать то же самое с красной стороной Манчестера, в то время как синяя половина сего прекрасного города будет знакомиться с тики-такой от Хосепа Гвардиолы. А ведь есть ещё «сказуеры» с Клоппом, Раньери, который наверняка намерен продолжить «золотую» сказку с «Лестером», банда «молотобойцев» с Славеном Биличем во главе и старый-добрый Арсен, которому обязательно надо занять лигочемпионское место во всей это мясорубке и быть выше «Тоттенхэма» Маурисио Почеттино, которому прошлогоднего третьего места уже явно мало. Но Англия это не только АПЛ, интересных дерби и захватывающих матчей между принципиальными соперниками много и в более низших лигах, тем более со следующего сезона одним ярким противостоянием будет больше. Но всё по порядку.
Наверное у каждого человека, который хоть отдаленно интересуется спортом, при упоминании Уимблдона возникает ассоциация с престижным теннисным турниром. Футбольные фанаты, в особенности те, что застали славную АПЛ 90-х, конечно же вспомнят самобытный коллектив с Винни Джонсом во главе.
«Банда Психов», как тогда называли «Уимблдон», никогда звезд с неба не хватала, записав на свой счет из значимых достижений лишь победу в кубке Англии в сезоне 87-88 и 6-е место в чемпионате 93-94 годов, которое дало «Уомблс» путевку в кубок Интертото (победа в кубке Англии не дала возможности попробовать себя в еврокубках из-за трагедии на бельгийском стадионе «Эйзель» в 1985 году, когда погибло 39 человек, а английские клубы были на 5 лет отлучены от Европейских Кубков). Несмотря на скромный состав и статус самой бедной команды чемпионата, «Уимблдон» держался в АПЛ 12 лет, во многом спасаясь за счет собственной прекрасной академии. Однако на рубеже веков у клуба сменилось руководство, после чего и без того неважнецкие дела команды стали ещё хуже. Новые хозяева «Уимблдона», бизнесмены из Норвегии, пригласили на пост главного тренера своего соотечественника Эгила Ульсена, которому ранее удалось вывести сборную Норвегии на Чемпионат Мира во Франции. Идея оказалась не из лучших, хотя к середине сезона «Уимблдон» уверенно шел в середине таблицы. Но 8 поражений подряд, в том числе от прямого конкурента в борьбе за выживание - «Брэдфорда» - сделали свое дело, и Ульсен покинул клуб за 2 тура до конца чемпионата. Героически добытая в 37-м туре ничья с «Астон Виллой» вселила надежды в болельщиков «желто-синих», но 0-2 в Саутгемптоне в последнем матче чемпионата звучали как приговор - «Уибмлдон» впервые с 1988 года покидает элиту английского футбола.
Следующие 2 сезона клуб провел весьма посредственно, болтаясь лишь в середине Чемпионшипа без особых претензий на повышение, попутно набирая долги. Финансовая ситуация в команде ухудшалась не по дням, а по часам, а желающих купить постепенно тонущий как в спортивном, так и в финансовом плане клуб не было. В то же время в небольшом городке Милтон Кинс приняли программу развития города, включающую, в том числе, и постройку футбольного стадиона на 30 тысяч мест. Однако своей профессиональной команды в Милтон Кинсе не было, а единственный более-менее сносный коллектив выступал аж в 8-м английском дивизоне. Вот так и родилась идея переезда профессиональной футбольной команды из одного города в другой. Сначала попробовали купить «Лутон», затем «Барнет», не обошли вниманием и лондонский «КПР», но каждый раз получали стойкий отказ от АФА - «каждый клуб должен находиться в своем районе». Когда же консорциум Милтон Кинса положил свой взгляд на умирающий «Уимблдон», реакция Футбольной Лиги была уже не столь жесткой. Несмотря на жесточайшие протесты болельщиков, 28 мая 2002 года переезд был одобрен.
Болельщики «Уомблс», ещё 2 года назад наслаждавшиеся матчами с грандами АПЛ, а теперь оставшиеся без любимой команды вовсе, решили действовать радикально - создали свой футбольный клуб, «АФК Уимблдон», и заявились в «Combined Counties League Premier Division», который занимает 9-е место в иерархии футбольных лиг Англии. Новоиспеченная команда одержала 37 побед в 46 матчах сезона 2002-2003, но этого оказалось мало, чтобы выйти в более высокий первый дивизион истмийской лиги - лишь третье место и отставание от лидера на 13 очков. Но уже в следующем сезоне равных «Уимблдону» не оказалось - 42 победы, 4 ничьи, 180 забитых мячей и как следствие выход в 8-й английский дивизион, в котором команда выступила чуть скромнее, выиграв 29 из 42 матчей, но и этого хватило, чтобы выиграть турнир и отправиться покорять истминскую премьер-лигу.
Стоит отметить, что за первые 3 сезона в «Уимблдоне» была лишь одна тренерская рокировка - Терри Имса, человека, который до «Уоблс» никогда никого не тренировал, сменил более опытный в тренерском деле Дейв Андерсон. Следующие 3 сезона команда провела в 7-м английском дивизионе, стабильно занимая места не ниже 5-го, и участвуя в плей-офф за выход в Южную Конференцию, но зацепиться за путевку в 6-й эшелон Туманного Альбиона смогли лишь в сезоне 2007-2008. Стоит отметить, что в 2007-м команду покинул Андерсон, а на его место встал Терри Браун, оставивший большой след в новой истории «Уимблдона». При нем фанатская команда смогла выбить себе путевку в Южную Конференцию, с первой же попытки вышла уже просто в Конференцию («Конференцией» называется 5-я лига в английской иерархии лиг, а 6-я лига имеет 2 поддивизиона, которые называются «Северная Конференция» и «Южная Конференция»), которая, в свою очередь, покорилась им за 2 сезона. Сезон 2011-2012 клуб впервые в своей истории встретил в полностью профессиональной лиге - в свои «объятья» «Уимблдон» приняла Лига 2, или 4-й эшелон английского футбола.
Этот сезон, равно как и 2 последующих, особо успешными для команды назвать нельзя - дальше середины таблицы «Донс» пробраться так и не удалось, причем по итогам Лиги 2 13-14 они едва не покинули низший профессиональный дивизион Англии, лишь по дополнительным показателям опередив «Нортхэптон». Ставший легендарным Терри Браун покинул команду ещё после дебютного сезона в 4-й английской лиге, а новым главным тренером стал Нил Ардли - воспитанник клуба, отыгравший 11 сезонов ещё за старый «Уимблдон», а затем поскитавшийся по различным командам АПЛ и Чемпионшипа. После 3 откровенно блеклых лет в Лиге 2, где «Уимблдон» в основном спасался от вылета, начался долгожданный подъем.
Сезон 2015-2016 для «Уомблов» снова начался ни шатко, ни валко - команда быстро вылетела из всех возможных кубков (в кубке Англии уступили «Форест Грин Роверс» из Конференции, в кубке Лиги - «Кардиффу», а в Трофее Джонстон’са Пэйнта - турнире, который разыгрывают между собой команды Лиги 1 и Лиги 2 - «Уимблдон» оказался слабее «Плимута»), в чемпионате же выше второго десятка подняться клубу никак не удавалось. 4 победы в 6 матчах в октябре сменила семиматчевая безвыигрышная серия в ноябре и декабре, но с началом 2016-го года команда неожиданно заиграла. 7 побед в 8 матчах на экваторе сезона позволили «донс» ворваться в 7-ку сильнейших, а пятиматчевая победная серия в самом конце чемпионата позволили закрыть глаза даже на неудачную серию в марте, когда из 7 игр «Уимблдону» удалось выиграть лишь раз. Как итог - 7-е место в Лиге 2, которое не только являлось самым высоким результатом дружины Нила Ардли в их новой истории, но и возможностью попытать счастья в плей-офф за выход в Лигу 1. Минимальная победа в первом матче над «Акррингтон Стэнли» и ничья 2-2 в ответном позволили «Уомблс» отправиться на «Уэмбли», где в финальном матче, в присутствии 57 тысячи зрителей, был обыгран «Плимут» 2-0.
История «Уимблдона» этого сезона чем-то напоминает сказку «Лестера», разве что куда в меньших масштабах - команда, на которую никто особо не ставил, неожиданно заиграла и смогла добиться исторического для себя достижения. В роли Джейми Варди выступил списанный «Скантропом» Лил Тейлор, наколотивший в 45 матчах 21 мяч, своим Робертом Хутом стал Пол Робинсон, в свое время знатно попыливший в «Миллоуле», ну а место Рияда Мареза занял Ади Азииз, который является воспитанником «Чарльтона». Есть в «Уимблдоне» и такие персоны, которых в «Лестере» нет, да и не будет в ближайшее время - конечно же, речь идет о самом мощном футболисте планеты Адебайо Акинфенве, забившем в этом сезоне 5 мячей за клуб. Увы, столь колоритной личности в Лиге 1 с «Донс» уже не будет - у 108-килограммового нападающего истекает контракт с командой, который продлен не будет.
Конечно же, столь яркий подъем (6 дивизионов за 12 лет), не был бы реален без мощной финансовой поддержки. С самого момента основания и по сей день главным спонсором клуба является Sports Interactive, компания, которая занимается разработкой небезызвестной для многих читающих эту статью игры Football Manager. Логотипы Football Manager и Sports Interactive расположены на футболках «Уимблдона». Ещё одним спонсором команды является «Paul Strank Roofing Ltd», строительная компания, которую возглавляет болельщик «Уимблдона», поддерживающий клуб с самого первого дня его перерождения, Пол Странк. Кстати, именно его именем названа главная трибуна стадиона «Уомблс». За форму долгое время отвечал «Tempest Sports», но сейчас у «Уимблдона» контракт с «Amdiral Sportswear». Есть у «Донс» и известные поклонники, к примеру, известный американский автор и Ютуб-блоггер Джон Грин, который помогал реконструировать северную трибуну стадиона «Уомблс», а в марте этого года пообещал снять фильм про «Уибмлдон» совместно с киностудией «Fox 2000».
Домашний стадион «Уимблдона» - «Кингсмидоу», который вмещает 4850 зрителей. Фанатская команда играет на нем со дня основания и никаких предпосылок для переезда пока что нет. Кстати, все права на эту арену полностью принадлежат «Донс» с 2003 года, а предыдущие хозяева - ФК «Кингсмидоу» - просто арендовывают некогда их собственный дом.
В планах у «Уимблдона» построить новый, более вместительный стадион. Причем готовый проект новой 11-ти тысячной арены с возможностью расширения до 20000 уже есть.
Несмотря на существенный прогресс клуба в первые 12 лет его существования, будущее «Уомблс» довольно туманно. Состав «Уимблдона» явно не соотвествует Лиге 1, а трансферный бюджет команды весьма ограничен - всё-таки спонсоров у «Донс» пока что не так много. С другой стороны, уже этим летом клуб ждет минимум 3 новых спонсорских договоренности, которые заставят (или могут заставить) пересмотреть отношение к новичку третьего английского дивизиона. Пожелаем «Уимблдону» удачи, а сами переместимся на 56 миль севернее, в Милтон Кинс, и посмотрим, как обстоят дела у местной команды.
Несмотря на то, что АФА одобрили переезд старого «Уимблдона» в Милтон Кинс ещё в 2002 году, сам процесс смены города закончился в 2003-м, а свое нынешнее название - «Милтон Кинс Донз» - клуб и вовсе получил лишь 21 июня 2004 года. И если сезон 2002-2003 команда худо-бедно завершила на 10-й строчке Чемпионшипа, то в чемпионате 2003-2004 годов случился откровенный провал - лишь 29 очков в 46 матчах и закономерное последнее место турнирной таблицы. Таким образом, свой первый полноценный сезон «МК Донс» проводил лишь в третьем по значимости дивизионе Англии. Параллельно Независимая Ассоциация Болельщиков Уимблдона (WISA), заручившись поддержкой Федерации Футбольных Болельщиков Англии, потребовала «новый Уимблдон» отказаться от всех достижений старого клуба и вернуть их в лондонский район Мертон (где был основан старый «Уимблдон»), а годом своего создания признать 2004 год. В ходе непростых переговоров оба условия были приняты и выполнены, так что общего между бывшей «бандой психов» и нынешним «МК Донз» на самом деле не так уж и много. Дебютный сезон в 3-м английском дивизионе команда откровенно провалила, став 20-й и едва не вылетев в Лигу 2. Впрочем, в следующем году клуб выступил ещё хуже и 4-й английский дивизон всё-таки распахнул свои объятья перед 230-тысячным городком. Дальнейшего падения не случилось, поэтому уже спустя пару лет «Донз» снова пылили в 3-м эшелоне английского футбола. Лига 1 долго время оставалась потолком для молодой команды, и лишь в сезоне 14-15 клуб смог зацепиться за второе место и обеспечить себе участие в Чемпионшипе на следующий сезон. Увы, первый блин вышел комом - «МК Донз» потерялся в компании именитых соперников второго английского дивизиона и быстренько отправился в свою любимую Лигу 1, где его уже поджидает... «АФК Уимблдон».
Серьезных трофеев у команды пока что не так много - победа в Лиге 2 в сезоне 2007-2008, Трофей Джонстон’са Пэйнта в том же сезоне, да исторические 4-0 над «Манчестер Юнайтед» времен Дэвида Мойеса в Кубке Лиги. Последнее болельщики «Донз» вспоминают до сих пор, что, впрочем, неудивительно. Какая ещё команда Лиги 1 может похвастаться таким разгромом ТОП-клуба АПЛ?
«МК Донз» - частный клуб. Его владельцем является российским бизнесмен Андрей Крюков, который практически полностью спонсирует клуб.
Интересно, что первой домашней ареной клуба был национальный хоккейный стадион Милтона Кинса, переоборудованный под футбольный. Лишь 18 июля 2007 года был открыт новый, 45-ти тысячный «Стэдиум МК». Впрочем, сейчас верхний ярус этой арены не используется заненадобностью, поэтому максимальное количество человек на данный момент составляет всего 22 тысячи.
Интересно, что «МК Донз» и «АФК Уимблдон» уже трижды встречались между собой в различных кубках. Первый матч между этими командами состоялся 2 декабря 2012 в рамках кубка Англии, и тогда сильнее оказались ребята из «Донз» - 2-1. Удача повернулась им и в августе 2014, когда в Кубке Лиги был зафискирован счет 3-1. Единственной победной датой для «АФК Уимблдон» остается 7 октября 2014 года, когда в рамках трофея Джонстон’са Пэйнта был зафиксирован счет 3-2 в пользу фанатской команды. Кстати, для болельщиков «МК Донз» есть более принципиальные соперники, нежели «Уимблдон» - к примеру, «Петерборо». Соперничество здесь выходит за рамки футбола - мало того, что это битва двух относительно молодых городов, так ещё и хоккейные команды из Милтона Кинса и Боро являются давнишними врагами.
АПЛ - это лишь изюминка на торте под названием «английский футбол». В дебрях Туманного Альбиона можно найти массу интересных историй, принципиальных противостояний и удивительных преображений. Со следующего сезона одним мотивом следить за Лигой 1 будет больше - ведь под вывеской «АФК Уимблдон» - «МК Донс» кроется далеко не просто встреча двух амбициозных команд, мечтающих о Чемпионшипе. Это будет битва за долги 14-летней давности. Месть, как мы знаем, - блюдо, которое принято подавать холодным.
www.sports.ru
