Месть – блюдо холодное? повесть (Анжела Конн). Месть блюдо холодное


Месть — блюдо холодное . Чёрт побери

Месть - блюдо холодное

В школе у нас была ужасная учительница по истории. На уроках она рассказывала только о своей жизни, а оценки ставила по принципу «ты меня слушал и уважительно кивал – тебе пятерка, а ты на задней парте своими делами занимался – тебе три». В принципе, этого уже достаточно, чтобы ее не любить, но она периодически еще подливала масла в огонь нашей ненависти. Вот, к примеру, один из эпизодов. Одноклассница решила поступать на юридический и год занималась с репетитором. В итоге неплохо подтянула предмет, знала его на пять. Когда в конце четверти учительница истории стала объявлять оценки, девочка заявила, что с тройкой не согласна и готова сдать экзамен, чтобы доказать, что знает на пять. Учительница аж опешила от такой наглости: «Да я, если захочу, двойку тебе поставлю, ты благодарна мне должна быть за три!!» Так и выставила тройку, девочка ничего не добилась.

Школьное руководство знало о методах преподавания исторички, но ничего не предпринимало, потому что «у нее огромный стаж, а ты вообще что из себя представляешь, троечник несчастный, чтобы на уважаемого педагога бочку катить?!». В общем классическое «сперва добейся». Я уже тогда решила, что я это так просто не оставлю, хоть человек я не кровожадный.

Я закончила школу, поступила в вуз и примерно с третьего курса стала преподавать в центре творчества в своем микрорайоне. Естественно, почти все мои ученики были из моей бывшей школы. И вот одна из девочек – умница и красавица Аина – в какой-то момент стала никнуть прямо на глазах. К слову, девочка была старостой в своем классе, училась на четверки, всегда много времени проводила в школе после уроков, помогая учителям: то плакат надо нарисовать, то стенгазету сделать, то кабинет оформить к открытому уроку… Как можно было всего за пару месяцев превратить такого любящего школу ребенка в изгоя и реально добиться отчисления, до сих пор в голове не укладывается.

Выяснилось, что на нее устроила травлю та самая учительница истории. Причем причина была пустяковой: то ли девочка не помогла после уроков оформить ей кабинет, потому что была занята, то ли еще что-то. А учительнице только этого и надо, ей-то скучно, а тут можно занять себя таким будоражащим кровь делом как травля. В общем, все заслуги девочки сразу обнулились (до этого она помогала много раз) и она стала врагом №1. Учительница постоянно ее унижала, ставила двойки ни за что, а потом и вовсе добилась отчисления девочки, подговорив свою подругу-географичку тоже выставить ей в четверти двойку.

Мама девочки за дочку не заступалась, потому что по жизни была человеком робким и неконфликтным, да и понятия не имела, как писать заявления, куда подавать жалобы и т.д. Но я-то уже была не маленькой беззащитной школьницей, а уверенной в себе девушкой, поэтому взяла всё в свои руки.

В школе мы потребовали выдать справку об отчислении либо документ об отказе выдать такую справку. Потом я составила жалобу в Министерство образования нашего города и добилась приема у министра, чтобы отдать ее лично. Сейчас удивляюсь своему тогдашнему напору, но я была очень зла. Везде приходилось таскать с собой маму девочки, потому что требовалось присутствие родителя. Она в какой-то момент устала от всего этого, но я от нее не отставала. В итоге всё получилось: школе устроили проверку, да такую, что там еще долго все на ушах стояли. Учительница получила выговор (жалко, что не уволили). Как мне потом рассказывали, учительницу спасло то, что вопрос «Ребята, если ли у кого-то из вас жалобы на учительницу?» комиссия задавала прямо на уроке этой самой учительницы. Под ее тяжелым взглядом ни один ученик не решился ответить правду. Дети, которые из принципа не ходили на ее уроки, потом очень жалели, что их не было: «Уж я бы им рассказал!!».

Меня в той школе после этого на дух не переносили (во время проверки досталось не только той учительнице), но оно того стоило. Учительница, как мне потом рассказывали, стала тише воды, ниже травы. И наконец стала на уроках заниматься своим предметом, а не рассказывать о своей жизни.

chert-poberi.ru

блюдо холодное, но иногда подаётся горячим...

месть

Самое страшное для родителя - когда беда случается с твоим ребёнком.В Российском городе отец изнасилованной 14 летней девочки, совершил возмездие над насильником прямо в зале суда. Посчитав вынесенный приговор слишком мягким, возмущенный родитель выхватил из-за пояса три самодельных метательных ножа. Один за другим он метнул их в преступника, словно в какую-то мишень.

Все произошло так быстро, что полицейский конвой, просто не успел среагировать.Все три ножа угодили в цель, причем два из них попали в сердечную область, а третий боевой метательный нож пробил насильнику гортань.Осужденный замертво свалился на месте. Мстителя тут же арестовали прямо в зале суда. Удовлетворенный содеянным гражданин Каравайкин не сопротивлялся и добровольно отдал еще два метательных ножа.

На вопрос следствия о причинах побудивших совершить его столь дерзкое убийство, тот ответил: «вырастите благоухающий прекрасный цветок, потом посмотрите, как его кто-то затопчет грязными сапогами, и вы поймете мой поступок. Моя дочь дважды пыталась покончить с собой после изнасилования и оба раза ее спасла чистая случайность. Она до сих пор находится на излечении в психиатрической лечебнице, а этому подонку мерзавцы судьи дали каких-то пять лет общего режима, да еще и условно».На вопрос о заранее приготовленных орудиях убийства, подследственный ответил, что он предполагал о подобном приговоре, потому, как ему не раз предлагали крупную взятку, за то, чтобы он забрал заявление из полиции, и даже попытались действовать физически, банальным мордобоем, но связаться с бывшим афганцем им дороже встало. Тогда он заранее изготовил по чертежам из интернета пять боевых метательных ножей. После недели интенсивных тренировок, он легко попадал в тыкву с двадцати метров со скоростью один нож в секунду.По приговору верховного суда, гражданину Каравайкину назначили наказание в видевосьми лет лишения свободы условно и освободили в зале суда. Условное наказание было вынесено решением присяжных заседателей, у большинства которых имелись дочери разных возрастов.

Смотрите также: Месть в самых разных проявлениях

ribalych.ru

Месть – блюдо холодное? повесть. Часть 1 (Анжела Конн)

© Анжела Конн, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пакет лежал посреди пыльной дороги. Мария удивилась. Столько лет здесь ходит и никогда ничего кроме грязной бумаги и рваных целлофановых обрывков не замечала.

Она ускорила шаг. Подойдя ближе – удивилась больше. Пакет оказался аккуратным свёртком из ткани неуловимо- серого цвета с розоватыми разводами. В центре он был перетянут лентой, завязанной в бант.

Сердце дрогнуло в предчувствии… Неужели, да быть не может… Женщина наклонилась, дрожащими руками откинула уголок материи. Так и есть, два голубых глаза не мигая смотрят на неё.

Мария задохнулась от неожиданности. Выдохнула. Подняла голову – синее небо беспечно жило своей жизнью; оглянулась по сторонам – листья деревьев кокетливо трепетали от ветерка; внимательно оглядела пространство впереди, сзади – ни души…

Она наклонилась над свёртком не понимая, как это может быть… Кто бросил ребёнка посередине дороги, зачем? Найдёныш смотрел на Марию, словно ждал продолжения событий.

От напряжения – против воли – слёзы брызнули из глаз, женщина расплакалась. Они капали на свёрток, оставляя на нём мокрые следы страха и нежданной радости, только что затеплившейся в глубине сознания. Мария бережно взяла малыша на руки, прижала к груди. Живой комочек обдал её теплом. Вокруг по-прежнему никого.

Она глубоко вздохнула… после потрясения пришло замешательство. Постояла. Ещё раз окинув местность, взглянула на малютку, устроившегося между сердцем и руками молодой женщины. Переступила неуверенно. Ноги еле слушались. Пошла – медленно, задумчиво.

И… сорвалась, ускоряя шаги.

Новенькая иномарка летела по Рижскому шоссе. Сверкающая под солнцем, светлая и лёгкая, естественно вписывалась в местную летнюю панораму.

«Скоро Москва», – продолжая кусать губы думала девушка за рулём, – забыть всё… всё, что было до сегодняшнего дня».

Она пыталась успокоиться – это давалось с трудом. Губы искусаны, лицо нервное, глаза… Ах, лучше не смотреть в зеркало… Только на дорогу… Не сметь плакать… Нет, не получается…

Девушка притормозила у обочины, закурила. Холодное лицо Вадима неотступно следовало за ней. Как он мог, как мог?.. Казалось, ничто их не разлучит.

Его взгляд, слова, последние слова, боже, какие горькие, непонятные ей, несправедливые. Но они прозвучали:

«Забудь! Вычеркни из памяти! Сотри!»

Ничего нелепее она не слышала. Никогда. Взяв за руку, подвёл к окну и показал шикарную машину:

«Вот ключи, она твоя, садись и уезжай. Ты свободна.»

Сначала не поняла, растерялась… расплакалась. Он был краток и настойчив. После его слов «не мешай мне, всё кончено», схватила ключи и выбежала. Слёзы застилали глаза, ярость душила, но ничего другого не оставалось. Он поставил её перед фактом…

Любовь, нежность – где, куда исчезли! Злость и обида сводили её с ума. Что-то надо делать, иначе она за себя не отвечает. В гневе Лиза бросилась за руль, не обращая внимания ни на дизайн, ни на цвет машины. И тут до неё дошло – откупился…

Подумала, что надо бы позвонить, а потом – кому? Сестёр и братьев нет, родители погибли в автокатастрофе, двум-трём подружкам… нет, сейчас не стоит: Вадим заменял ей всех.

Девушка кусала губы. Не помогало. Инстинкт самосохранения подсказывал – отныне сама себе хозяйка и никто ей не поможет, кроме самой себя.

Иномарка сорвалась с места…

Мария с обожанием смотрела в глаза дочери. Смотрела, а видела глаза, сразившие её восемнадцать лет назад, невесть откуда появившиеся среди пыльной дороги. Но именно они дали надежду и вернули ей семью…

Кто бывал в Волоколамске, наверняка знает эту тропинку. Она тянулась с остановки Щекино до частных домиков, утопающих в зелёных насаждениях и цветах. В тот день она вышла с работы гораздо раньше обычного времени и шла к своему дому, наслаждаясь тишиной летнего дня. Этот миг она запомнила как никакой другой.

У них с мужем не было ребёнка. Она долго лечилась, предприняла всё, что делается в таких случаях – тщетно. Они уже подумывали о том, чтобы усыновить ребёнка, и вот – случилось непредсказуемое, немыслимое… Она нашла свою девочку! Как это объяснить – она не знала, да и не хотела, боясь узнать то, что ей, возможно, не понравилось бы. Всевышний сжалился над ней – другого объяснения нет.

Мария чётко помнит, как прибежала домой, раскрыла пелёнки и зачарованная смотрела на малышку, забыв обо всём на свете. Девочка стала плакать, и только тогда женщина пришла в себя – позвонила мужу, попросив его срочно приехать домой.

Она уже не помнит подробности, связанные с оформлением ребёнка. Кого муж пустил в ход, какие нашёл связи, сколько сил и денег ушло на эти нелёгкие процедуры – не имело значения. Главное, девочка осталась в их семье.

Малышка росла в любви и обожании, и сама любила родителей, не подозревая, что не их дочь. Да и кого это касалось… Вскоре Вадим и Мария перебрались в Москву, где главу семейства ждало солидное повышение.

Сегодня в их семье праздник – Анне исполнилось восемнадцать. Нельзя оторвать от неё взгляд; хрупкая, стройная Анна крутилась перед зеркалом, рассматривая новое платье, сшитое специально для торжества. Дымчатое, нежно-воздушное оно окутывало девушку словно зефирное облако, подчёркивая её чистоту и непорочность.

– Анна, хватит крутиться, – подпустив в голос нарочитой строгости, тем не менее со счастливым видом Мария старалась остановить дочь, – ты великолепна. Только теперь я вижу, какая у меня взрослая дочь! Настоящая невеста! – её глаза светились гордостью.

– Мам, а причёска… тебе не кажется, что надо немного приподнять… Мать нетерпеливым жестом остановила дочь:

– Ни в коем случае, всё испортишь, оставь как есть. Поспешим, Анна, отец ждёт, – и пошла к выходу, увлекая за собой благоухающую счастьем девушку.

Вадим прокручивал в голове предпринятые действия по поводу торжества. Зал в ресторане «Огни Москвы» готов принять его гостей: ведущий вечера нанят, вся атрибутика, соответствующая мероприятию на месте – музыканты, цветы, убранство. Ничего не упущено.

Счастливое лицо жены мелькнуло, вызвав довольную улыбку у Вадима. Да и как не улыбнуться – он так любит Марию… С младых ногтей, можно сказать.

С первого класса они сидели за одной партой. Повзрослев он понял, что влюблён и не представляет свою дальнейшую жизнь без неё. Да и она, избалованная его вниманием, опекой и нежным отношением к ней, не мыслила, как жить вне атмосферы, созданной ими за эти годы. Им хорошо вместе: у них общие интересы и увлечения, поэтому их брак был предрешён.

Поженились на последнем курсе института. Позже обнаружилось, что детей они иметь не могут. Причину бесплодия врачи искали долго, подвергая обоих изнурительным исследованиям, но в конце концов пришли к выводу, что это иммунологическая проблема и вынесли неприятное для них решение – данная супружеская пара бесплодна. Мария потеряла покой; из нежной любящей женщины постепенно стала превращаться в нервную, а иногда стервозную, чужую и далёкую.

Вадим время от времени стал погуливать, ничего постоянного. Но однажды познакомился с девушкой, с которой – в силу определённой ситуации – сложились длительные отношения. Лиза тогда лишилась родителей и Вадим, отвергнутый женой, свою ласку и внимание обратил к ней.

Несмотря на увлечение Лизой, он очень остро переживал разлад с женой. Уговаривал Марию усыновить ребёнка, но она пока не решалась.

И вдруг Лиза сообщила ему о своей беременности. Вадим не знал, как реагировать. Недоумение, горечь, а вслед за этим оживление. Значит, не его вина Но какое это может иметь значение в их отношениях с Марией… Он всё равно её любит, даже больше, так как впереди маячила реальная опасность потерять её навсегда.

Бесконечно-мучительные мысли привели его к коварному замыслу. Он осознавал подлость своего поступка в отношении Лизы, но другого выхода сохранить семью не видел.

Когда родилась малышка, Вадим отобрал её у Лизы, пригрозив ей расправой в случае неповиновения. Он устроил всё так, чтобы Мария ни о чём не догадалась, подбросив ребёнка на её пути домой.

С тех пор прошло счастливых восемнадцать лет.

Гости прибывали. Их встречали, провожали в зал, сверкающий люстрами и сервировкой столов.

Подруги и друзья Анны окружили девушку. Комплименты по поводу внешнего вида слегка смутили её – она зарделась, отчего стала ещё обворожительней.

Вадим не спускал глаз с любимой жены. В наряде из синего гипюра, в элегантных туфлях на каблучках, с собранными на затылке русыми волосами в пучок, Мария выглядела истинной леди. Ею любовались.

Вскоре появился шеф Вадима Виктор Сергеевич с супругой, красивой дамой средних лет. Знакомясь с хозяевами вечера, она мило улыбалась, говоря какие-то дежурные фразы. Что-то неуловимо знакомое показалось Вадиму в этой особе, но он не успел подумать, что именно – тамада пригласил всех за стол.

Музыка, тосты, напитки и вкусная еда раскручивали вечер всё веселей и непринуждённей. Анну поздравляли, дарили цветы и подарки; она сияла от любви родных в окружении друзей.

Мария поддерживала светскую беседу с женой Виктора Сергеевича, Вадим разговаривал с шефом, одновременно уделяя внимание другим гостям. Молодёжь танцевала, вовлекая в это веселье всех, невзирая на возраст и положение.

Пиршество подходило к завершению, когда раздался звон металла о бокал. Так обычно хотят привлечь взоры других к себе.

Красивая дама, супруга шефа Вадима кончиком вилки стучала по стеклу. Гости повернулись в её сторону.

– Прошу тишины, – она обвела взглядом гостей.

– Я не хотела портить праздник в начале, – проговорила слегка растягивая слова, – но сейчас, думаю, самое время. Повернувшись к Анне она, выбросив вперёд левую руку, с горьким надрывом произнесла:

– Анна моя дочь! Я её родила!

Все с удивлением смотрели на женщину. Перепила…

Ошеломлённый муж не сводил с неё глаз.

Вежливо улыбающаяся Анна не понимала, что происходит.

Она переводила взгляд с женщины то на мать, то на отца…

Мария, побледнев как лист бумаги, рухнула на стул, потеряв сознание… Вадим, поражённый случившимся, не знал кому помочь – жене или дочери.

Анна швырнула охапку роз на пол и стремительно выскочила из зала.

За ней вдогонку бросились её подруги…

Гости онемев, с вытянутыми лицами, плохо соображая, уставились на Вадима, который наконец опомнившись, вызывал скорую для жены.

Лиза, это была она, села за стол, наполнила большой бокал красным, как кровь, вином и залпом опрокинула в себя… Потом второй…

kartaslov.ru

Читать книгу Месть – блюдо холодное? Анжелы Конн : онлайн чтение

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Месть – блюдо холодное?повестьАнжела Конн

© Анжела Конн, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть 1
1

Пакет лежал посреди пыльной дороги. Мария удивилась. Столько лет здесь ходит и никогда ничего кроме грязной бумаги и рваных целлофановых обрывков не замечала.

Она ускорила шаг. Подойдя ближе – удивилась больше. Пакет оказался аккуратным свёртком из ткани неуловимо – серого цвета с розоватыми разводами. В центре он был перетянут лентой, завязанной в бант.

Сердце дрогнуло в предчувствии… Неужели, да быть не может… Женщина наклонилась, дрожащими руками откинула уголок материи. Так и есть, два голубых глаза, не мигая, смотрят на неё.

Мария задохнулась от неожиданности. Выдохнула. Подняла голову – синее небо беспечно жило своей жизнью; оглянулась по сторонам – листья деревьев кокетливо трепетали от ветерка; внимательно оглядела пространство впереди, сзади – ни души…

Она наклонилась над свёртком, не понимая, как это может быть… Кто бросил ребёнка посередине дороги, зачем? Найдёныш смотрел на Марию, словно ждал продолжения событий.

От напряжения – против воли – слёзы брызнули из глаз – женщина расплакалась. Они капали на свёрток, оставляя на нём мокрые следы страха и нежданной радости, только что затеплившейся в глубине сознания. Мария бережно взяла малыша на руки, прижала к груди. Живой комочек обдал её теплом. Вокруг по-прежнему никого.

Она глубоко вздохнула: после потрясения пришло замешательство. Постояла. Ещё раз окинув местность, взглянула на малютку, устроившегося между сердцем и руками молодой женщины. Переступила неуверенно. Ноги еле слушались. Пошла – медленно, задумчиво.

И… сорвалась, ускоряя шаги.

2

Новенькая иномарка летела по Рижскому шоссе. Сверкающая под солнцем, светлая и лёгкая, естественно вписывалась в местную летнюю панораму.

«Скоро Москва», – продолжая кусать губы думала девушка за рулём, – «Забыть всё,…всё, что было до сегодняшнего дня».

Она пыталась успокоиться – это давалось с трудом. Губы искусаны, лицо нервное, глаза… Ах, лучше не смотреть в зеркало… Только на дорогу… Не сметь плакать… Нет, не получается…

Девушка притормозила у обочины, закурила. Холодное лицо Вадима неотступно следовало за ней. Как он мог, как мог… Казалось, ничто их не разлучит.

Его взгляд, слова, последние слова, боже, какие горькие, непонятные ей, несправедливые. Но они прозвучали:

– «Забудь! Вычеркни из памяти! Сотри!»

Ничего нелепее она не слышала. Никогда. Взяв за руку, подвёл к окну и показал шикарную машину:

– «Вот ключи, она твоя, садись и уезжай. Ты свободна.»

Сначала не поняла, растерялась… расплакалась. Он был краток и настойчив. После его слов «не мешай мне, всё кончено», схватила ключи и выбежала. Слёзы застилали глаза, ярость душила, но ничего другого не оставалось. Он поставил её перед фактом…

Любовь, нежность – где, куда исчезли! Злость и обида сводили её с ума. Что-то надо делать, иначе она за себя не отвечает. В гневе Лиза бросилась за руль, не обращая внимания ни на дизайн, ни на цвет машины. И тут до неё дошло – откупился…

Подумала, что надо бы позвонить, а потом – кому? Сестёр и братьев нет, родители погибли в автокатастрофе, двум – трём подружкам… нет, сейчас не стоит: Вадим заменял ей всех.

Девушка кусала губы. Не помогало. Инстинкт самосохранения подсказывал – отныне сама себе хозяйка и никто ей не поможет, кроме самой себя.

Иномарка сорвалась с места…

3

Мария с обожанием смотрела в глаза дочери. Смотрела, а видела глаза, сразившие её восемнадцать лет назад, невесть откуда появившиеся среди пыльной дороги. Но именно они дали надежду и вернули ей семью…

Кто бывал в Волоколамске, наверняка знает эту тропинку. Она тянулась с остановки Щекино до частных домиков, утопающих в зелёных насаждениях и цветах. В тот день она вышла с работы гораздо раньше обычного времени и шла к своему дому, наслаждаясь тишиной летнего дня. Этот миг она запомнила как никакой другой.

У них с мужем не было ребёнка. Она долго лечилась, предприняла всё, что делается в таких случаях – тщетно. Они уже подумывали о том, чтобы усыновить ребёнка, и вот – случилось непредсказуемое, немыслимое… Она нашла свою девочку! Как это объяснить – она не знала, да и не хотела, боясь узнать то, что ей, возможно, не понравилось бы. Всевышний сжалился над ней – другого объяснения нет.

Мария чётко помнит, как прибежала домой, раскрыла пелёнки и зачарованная смотрела на малышку, забыв обо всём на свете. Девочка стала плакать, и только тогда женщина пришла в себя – позвонила мужу, попросив его срочно приехать домой.

Она уже не помнит подробности, связанные с оформлением ребёнка. Кого муж пустил в ход, какие нашёл связи, сколько сил и денег ушло на эти нелёгкие процедуры – не имело значения. Главное, девочка осталась в их семье.

Малышка росла в любви и обожании, и сама любила родителей, не подозревая, что не их дочь. Да и кого это касалось… Вскоре Вадим и Мария перебрались в Москву, где главу семейства ждало солидное повышение.

Сегодня в их семье праздник – Анне исполнилось восемнадцать. Нельзя оторвать от неё взгляд; хрупкая, стройная Анна крутилась перед зеркалом, рассматривая новое платье, сшитое специально для торжества. Дымчатое, нежно-воздушное оно окутывало девушку словно зефирное облако, подчёркивая её чистоту и непорочность.

– Анна, хватит крутиться, – подпустив в голос нарочитой строгости, тем не менее со счастливым видом Мария старалась остановить дочь, – ты великолепна. Только теперь я вижу, какая у меня взрослая дочь! Настоящая невеста! – её глаза светились гордостью.

– Мам, а причёска… тебе не кажется, что надо немного приподнять… Мать нетерпеливым жестом остановила дочь:

– Ни в коем случае, всё испортишь, оставь как есть. Поспешим, Анна, отец ждёт, – и пошла к выходу, увлекая за собой благоухающую счастьем девушку.

4

Вадим прокручивал в голове предпринятые действия по поводу торжества. Зал в ресторане «Огни Москвы» готов принять его гостей: ведущий вечера нанят, вся атрибутика, соответствующая мероприятию на месте – музыканты, цветы, убранство. Ничего не упущено.

Счастливое лицо жены мелькнуло, вызвав довольную улыбку у Вадима. Да и как не улыбнуться – он так любит Марию… С младых ногтей, можно сказать.

С первого класса они сидели за одной партой. Повзрослев, он понял, что влюблён и не представляет свою дальнейшую жизнь без неё. Да и она, избалованная его вниманием, опекой и нежным отношением к ней, не мыслила, как жить вне атмосферы, созданной ими за эти годы. Им хорошо вместе: у них общие интересы и увлечения, поэтому их брак был предрешён.

Поженились на последнем курсе института. Позже обнаружилось, что детей они иметь не могут. Причину бесплодия врачи искали долго, подвергая обоих изнурительным исследованиям, но в конце концов пришли к выводу, что это иммунологическая проблема и вынесли неприятное для них решение – данная супружеская пара бесплодна. Мария потеряла покой – из нежной любящей женщины постепенно стала превращаться в нервную, а иногда стервозную, чужую и далёкую.

Вадим время от времени стал погуливать – ничего постоянного. Но однажды познакомился с девушкой, с которой – в силу определённой ситуации – сложились длительные отношения. Лиза тогда лишилась родителей и Вадим, отвергнутый женой, свою ласку и внимание обратил к ней.

Несмотря на увлечение Лизой, он очень остро переживал разлад с женой. Уговаривал Марию усыновить ребёнка, но она пока не решалась.

И вдруг Лиза сообщила ему о своей беременности. Вадим не знал, как реагировать. Недоумение, горечь, а вслед за этим оживление. Значит, не его вина Но какое это может иметь значение в их отношениях с Марией… Он всё равно её любит, даже больше, так как впереди маячила реальная опасность потерять её навсегда.

Бесконечно – мучительные мысли привели его к коварному замыслу. Он осознавал подлость своего поступка в отношении Лизы, но другого выхода сохранить семью не видел.

Когда родилась малышка, Вадим отобрал её у Лизы, пригрозив ей расправой в случае неповиновения. Он устроил так, чтобы Мария ни о чём не догадалась, подбросив ребёнка на её пути домой.

С тех пор прошло счастливых восемнадцать лет.

5

Гости прибывали. Их встречали, провожали в зал, сверкающий люстрами и сервировкой столов.

Подруги и друзья Анны окружили девушку. Комплименты по поводу внешнего вида слегка смутили её, она зарделась, отчего стала ещё обворожительней.

Вадим не спускал глаз с любимой жены. В наряде из синего гипюра, в элегантных туфлях на каблучках, с собранными на затылке русыми волосами в пучок, Мария выглядела истинной леди. Ею любовались.

Вскоре появился шеф Вадима Виктор Сергеевич с супругой, красивой дамой средних лет. Знакомясь с хозяевами вечера, она мило улыбалась, говоря какие-то дежурные фразы. Что-то неуловимо знакомое показалось Вадиму в этой особе, но он не успел подумать, что именно – тамада пригласил всех за стол.

Музыка, тосты, напитки и вкусная еда раскручивали вечер всё веселей и непринуждённей. Анну поздравляли, дарили цветы и подарки; она сияла от любви родных в окружении друзей.

Мария поддерживала светскую беседу с женой Виктора Сергеевича, Вадим разговаривал с шефом, одновременно уделяя внимание другим гостям. Молодёжь танцевала, вовлекая в это веселье всех, невзирая на возраст и положение.

Пиршество подходило к завершению, когда раздался звон металла о бокал. Так обычно хотят привлечь взоры других к себе.

Красивая дама, супруга шефа Вадима кончиком вилки стучала по стеклу. Гости повернулись в её сторону.

– Прошу тишины, – она обвела взглядом гостей.

– Я не хотела портить праздник в начале, – проговорила слегка растягивая слова, – но сейчас, думаю, самое время. – Повернувшись к Анне она, выбросив вперёд левую руку, с горьким надрывом произнесла:

– Анна моя дочь! Я её родила!

Все с удивлением смотрели на женщину. Перепила…

Ошеломлённый муж не сводил с неё глаз.

Вежливо улыбающаяся Анна не понимала, что происходит.

Она переводила взгляд с женщины то на мать, то на отца…

Мария, побледнев как лист бумаги, рухнула на стул, потеряв сознание… Вадим, поражённый случившимся, не знал кому помочь – жене или дочери.

Анна швырнула охапку роз на пол и стремительно выскочила из зала.

За ней вдогонку бросились её подруги…

Гости онемев, с вытянутыми лицами, плохо соображая, уставились на Вадима, который наконец опомнившись, вызывал скорую для жены.

Лиза, это была она, села за стол, наполнила большой бокал красным, как кровь, вином и залпом опрокинула в себя… Потом второй…

Часть 2
1

Виктор Сергеевич вышагивал в своём кабинете. Из угла в угол, из угла в угол… Нервно. История с Лизой выбила его из колеи.

Ни о чём подобном он и думать не мог до вчерашнего вечера. Даже во сне не могло присниться – ни в страшном, ни в нестрашном. Если бы этот эпизод был чисто бабской разборкой, он отвёл бы сразу. А такое…

Лиза, его Лиза… Какова! А-а-а! Как с цепи сорвалась. Напилась в стельку, еле дотащил… Впервые видел жену такой…

А в самый первый раз увидел в своём кабинете, на совещании.

Он окинул мрачным взглядом длинную комнату с расставленными стульями вокруг большого прямоугольного стола. Она сидела вон там, почти у края. В белой блузке с рифлёной текстурой, под воротничком которой поблескивала серебряная цепочка с ажурным плетением. Почему он обратил тогда на это внимание?

У его первой жены Раи была точно такая. Цепочка осталась на ней, не посмел снять: она считалась её талисманом. Правда, он ей не помог. Страдала, мучилась… Тяжело. Долго.

Глубокий вдох вызвал острую затяжную боль в области сердца, но Виктор Сергеевич отмахнулся – не до этого.

В Лизе было столько мягкого, нежного отношения к окружающим, что он, ценивший в женщине женственность больше других качеств, не мог её не заметить. На свои диспетчерские он приглашал начальников цехов и отделов; Лиза получила должность руководителя экономического отдела и стала постоянным участником производственных совещаний.

Как-то он заметил, что она поглядывает на него особенно кокетливо. Такое поведение на серьёзном совещании расценивается однозначно: она с ним заигрывает. Вдовец этому не противился. Ему нужна была жена, а его детям та, кто может частично заменить им мать.

И надо отдать ей должное – со своими обязанностями Лиза справлялась более, чем он ожидал.

Но то, что она выкинула вчера, не поддаётся никакому объяснению… Как гром среди ясного неба. Придёт в себя, надо выяснить, что за история…

2

Перед взором снова голубело небо… Какое-то наваждение преследует её. Мария открыла глаза. В голове туман, перед глазами туман… Потолок приняла за небо, свихнулась совсем…

Ах да, она же в больницу попала, скорая увезла, но что случилось… Напряглась, вызывая в памяти вчерашний вечер. Застолье, день рождения… Да-да, Анна, где её доченька…

Мария дотянулась до кнопки вызова, позвонила. Дверь тут же отворилась и вместе с медсестрой в палату вошёл Вадим. Пока девушка отключала капельницу, по трубке которой стекала живительная влага в организм больной, Мария внимательно изучала лицо мужа. Она всё вспомнила. И сейчас под воздействием успокоительного раствора, умиротворённая и расслабленная, с интересом наблюдала за Вадимом…

Видно, что он не спал. Лицо осунувшееся, взгляд тусклый, но страдания нет. Беспокойство? Да, есть, но не страдание. В какой-то миг ей стало жаль его; впервые она видела Вадима таким сморщенным что-ли и внутри и внешне, но тут же отогнала от себя ненужную жалость, виня его в произошедшем. Что он виноват, она не сомневалась, но каким боком – придётся узнать.

Медсестра вскоре вышла, оставив их наедине. Вадим подошёл к лежащей жене, преклонил колени и нежно поцеловал её руку. «Прости», – выдохнул он и замолчал. Через паузу ещё раз: «Прости», – и долго-долго не отрывал взгляда от любимого лица.

– Простить что? – Мария еле разжала губы.

– За вчерашнее, я виноват во всём, ты права…

– Я ни в чём тебя не обвиняла.

– Взгляд твой осуждает. Прошу, давай дома поговорим, здесь не место. Сейчас поедем домой и поговорим.

Голос с хрипотцой… Подавленный вид… Щемящая боль слабостью разливается по Марии. Как же она любит Вадима, что готова уже заранее всё понять и простить. Но поймёт ли, простит?… Не знает.

– Где моя Анна, почему её здесь нет? – вопрос прозвучал скорее жалобно, чем требовательно.

– Ей сейчас тяжелее всех. Она у подруги, не хочет никого видеть… – он отвёл взгляд.

Мария пытливо вглядывается в глаза мужа. Чего же она не знала? К чему ей готовитьcя?

3

В кафе «Счастье» в Камергерском переулке, куда пришли подруги, было немноголюдно. Они частенько сиживали здесь, наслаждаясь французской выпечкой и атмосферой старинной улицы, украшенной уличными фонарями и лавочками.

В этот пасмурный весенний день в кафе было тепло по-домашнему и пахло, как всегда, ванилью, корицей, шоколадом. Спасительные эндорфины с поразительной быстротой, словно метёлкой, выталкивают депрессию и усталость, едва ароматы этих продуктов достигают обоняния. В каком ещё месте можно поднять настроение после вчерашнего вечера, который девушка запомнит навсегда. Анна порхала на крыльях счастья и вдруг… неожиданность – страшный облом, удушье…

У неё заплаканы глаза. Лена с вечера и всю ночь пыталась смягчить, сгладить ужасную сцену, которую разыграла эта дама… Увы, ничего не получалось. Слёзы высохли, но Анна печальна, в глазах глубокая тоска.

Горячий кофе глоток за глотком, проникающий в самое сердце голос Шарля под волшебную музыку Гарваренца на время успокоили их. Напряжение ослабло; девушки тихо обсуждали ситуацию.

– Вот увидишь, наверняка, ничего страшного. Всё это выдумки, – успокаивала Лена подругу как могла.

– Нет, Лен, нет, говорю тебе, ты ошибаешься. Что-то серьёзное от меня скрывают…

– Что может быть, что ты! Как две капли воды ты похожа на своих родителей, особенно на отца, – выпалила Лена и вдруг спохватилась, – слушай, а тебе идёт мой костюмчик… Анна едва улыбнулась.

Мысли её находились далеко. Они перелетали с четырёх-пяти лет, с тех самых пор, как помнит себя, на более поздний период. Ей семь – она пошла в школу с мамой за ручку; ей десять – она чуть не потеряла сознание во время уроков; так было плохо – подоспевшая мама вывела её из этого состояния, окружив заботой и вниманием. Впоследствии выяснилось, что недомогание связано с гормональной перестройкой организма; ей шестнадцать – дома суета и волнения с выбором наряда; выпускной бал и мамины напутствия… Анна вздохнула, а вслух сказала: – «Как там моя мамочка? Я даже не позвонила, сил не было».

– Не волнуйся, всё хорошо, я узнавала. Сейчас отец забирает её домой. Всё нормально! – Анна с благодарностью взглянула на Лену, которая не оставляла попытку успокоить девушку.

– Я уверена, всё образумится и встанет на свои места, как только поговоришь с родителями. Не строй сама предположений, это бесполезное занятие, поверь!

– Да, ты права, Лен! Я благодарна тебе, спасибо… если не ты, я не знаю, что…

– Молчи, пойдём, пора внести ясность…

4

Каждый дом пахнет по-своему. Запахи своей квартиры, знакомые и любимые с детства, Анна воспринимает как систему знаков, передающих важную информацию. Войдя в прихожую она незаметно для себя потянула носом, улавливая ароматы специй, которые меняются в зависимости от вида блюд, используемых мамой в приготовлении обедов. На сей раз запах устоявшийся, ничего нового, это и понятно,…только из больницы.

Из гостиной донёсся слабый голос Марии:

– …Я в тот день вышла рано. И пошла своей обычной дорогой…

– Правильно, – подтвердил отец, – я шёл за тобой…

Анна прошла в комнату, подошла к матери, поцеловала её и, не взглянув на отца, села за стол, за которым они, по всей видимости, обсуждали тайну её происхождения.

– Я же не мешаю, – полувопросительно-полуутвердительно произнесла девушка, не глядя на родителей прямо. И в ожидании ответа подняла взгляд. Сердце сжалось… В глазах родителей – смятение, боль, неловкость перед дочерью. И переживание… за неё, бледную, заплаканную. За себя, что омрачилась радость. Как они ждали её восемнадцатилетия… От вчерашней Анны не осталось и следа. Ещё бы…

– Нет, доченька, нет, – в один голос успокоили родители, – ты всё должна знать, это касается тебя.

– Так вот, – продолжил Вадим прерванный разговор, – я попросил тебя выйти с работы в это время. Именно я подстроил так, чтобы находка выглядела естественно и у тебя, – он смотрел на Марию, – не возникло бы никаких сомнений…

– Какая находка, – не понимая спросила Анна.

– Ты, Анна,…ты! Это тебя я подбросил… маме. Анна побледнела ещё больше:

– Где же ты меня взял? Кто мои родители? – Вадим подошёл к дочери, хотел обнять её, но не осмелился.

Анна никогда отца таким не видела. Вчерашний лоск улетучился, скомканность и утомлённость во всём облике…

– Я твой отец! – Анна во все глаза смотрела на него. Мария напряглась. Они обе почувствовали, что вторая половина признания для него самая мучительная. Ждали. Молча. Не задавая вопросов. Наконец он произнёс: «Твоя биологическая мама – Лиза, женщина, которая вчера заявила об этом».

– Я дочь Лизы!? Но почему она меня бросила? – прошептала Анна. Мария взяла руки дочери в свои и расплакалась. Она всё поняла.

– Она тебя не бросала, Анна. Отец забрал тебя у неё насильно, чтобы не расставаться со мной. Вопреки её желанию… Чтобы я… была… счастливой.

– Счастливой?…На несчастье другой… Ты знала об этом? – Анна смотрела на мать взглядом дикой серны. – Нет, не знала, и не подозревала, что тебя родила Лиза. Да и о ней ничего не знала, – произнесла с горечью.

Но Лиза, – судорожный спазм сдавил горло Анны, – ни в чём не виновата… Как ты мог, так бесчеловечно… Я не узнаю тебя… Слёзы отчаяния залили ей лицо. Да, она росла любимым, благополучным ребёнком… Но что это за любовь? С примесью воровства, коварства… Что-то неприятно-липкое покрыло тело, мурашки холодом скреблись о её кожу, проникая вовнутрь и искажая хрупкую фигурку девушки до неузнаваемости – в статуэтку негодования. Ответа не было.

Двое взрослых смотрели на дочь – растерянные, обескураженные и не представляли, что делать…

5

Этим же был озадачен и Виктор Сергеевич. Что делать? После разговора с Лизой, узнав причину её вчерашней выходки, он рассудил так: жена – потерпевшая сторона, виновата ли она в случившемся, надо выяснить, а с Вадимом решил поговорить сам.

Он не перебивая слушал её, потом спросил: – «Тебе было двадцать, прошло восемнадцать лет, почему ты столько терпела?» Лиза руками взбила короткие пышные волосы. Эту привычку он хорошо знал, она проявляется во время волнения. Ему нравится, когда она по-мальчишески поднимает руки и запускает пальцы от затылка ко лбу, ещё больше создавая нимб из светлых волос вокруг лица. «Кто даст ей тридцать восемь, – думает Виктор Сергеевич, любуясь женой, – как шкет».

– Поначалу я мыкалась по знакомым, ни кола, ни двора. Устроилась на работу… Есть-пить надо же… Потом решила: без образования пропаду, поступила в институт, благо оставались кое-какие знания в голове. Жила в общежитии, училась и работала одновременно. Представь, каково было без помощи…

Вспоминала малышку, по ночам плакала, но сделать ничего не могла. По распределению попала на ваш завод, ничего кроме работы меня тогда не интересовало: пыталась выбиться в люди.

«Выбилась, – мысленно подтвердил Виктор Сергеевич, – хватка есть…»

– А когда встретила тебя, зажила новой жизнью – твоя любовь, забота о детях, новые знакомства… То, о чём мечтала всегда. Время от времени хотелось рассказать тебе, что у меня есть дочь, что её похитил мужчина, к которому испытывала чувства… Но каждый раз, что-то сильнее этого желания заставляло молчать. Наверно боялась, что всё изменится в нашей жизни, пойдёт кувырком… Мечтала увидеть дочь, представляла, какой она стала… Её светлые глаза подёрнулись влагой, потемнели.

– Однажды в коридоре столкнулась с Вадимом. Он меня не узнал, – голос её задрожал. Успокоившись, Лиза продолжила:

– Но я то сразу узнала его! Обида с новой силой проснулась, захлестнула, затмила во мне разум. Увидеть дочь, прижать её к себе, открыть правду – только об этом думала, ходила как больная… Мучительно искала, как это сделать – день и ночь, день и ночь…

Навела справки, узнала, где живёт, чем дышит… Весь упакованный такой, счастливый, самоуверенный… Не то, что я, все годы колотилась сама…, да ещё с таким грузом в сердце… Она замолчала, взглянула на мужа и с вызовом, скорее к себе, чем к кому-либо, призналась:

– У меня возник план: нанести ему удар. Сокрушительный, прилюдный. Такой же коварный, как и его… Стала отрабатывать мелочи мести, чтобы подать блюдо при соответствующей сервировке – максимум мысли, минимум слов. При этом сделать это гордо и красиво…

Я просто лелеяла мечту: наказать Вадима, чтобы он знал, что всякое предательство карается возмездием. Особенно такое,…когда отнимают часть тебя, рвут на мелкие кусочки… И когда ты сообщил, что мы приглашены на день рождения его дочери, я поняла – это тот момент, о котором грезила… Вот он, шанс, посланный свыше. Сам Господь помогает мне… Воспользоваться им – мой материнский и человеческий долг… она как затравленный зверёк смотрела на мужа, – дальше ты всё слышал и видел… Рыдания женщины оскорблённой, обманутой, обобранной, повергли Виктора Сергеевича в шок. Он обнял жену дрожащими руками. Мысли его смешались. Жалость к жене захлестнула всё его существо, ненависть к Вадиму, причинившему Лизе такую боль сжала сердце в маленький сгусток, приостановив его работу… Он бережно подвёл жену к дивану, усадил и сам сел рядом. – Успокойся, всё будет хорошо, не плачь. Ты же хочешь увидеть дочь, поговорить с ней, не плачь, возьми себя в руки… – В своём неисходном горе она не уловила, как ослаб голос мужа.

– Очень, очень хочу, – Лиза всхлипнув, больше не смогла сдержать брызнувшие слёзы. Она прильнула к его плечу и вдруг ощутила, как он уходит из-под её рук куда-то вбок. Женщина отпрянула, почувствовав неладное. Тело Виктора Сергеевича неожиданно обмякнув, откинулось на спинку дивана, голова жалобно свесилась набок, он задыхался…

iknigi.net


Смотрите также